— Потом мне пришла в голову мысль убить сразу двух зайцев. Для вас ведь не составит труда дать моему сыну несколько уроков французского языка? Абель уже кое-что знает.
— Ваш сын уже…
— Да, да. Он знает всего несколько слов, но произносит их прекрасно. Ну-ка, Абель, скажи свою фразу сэру.
Абель встал и, как школьник, отвечающий урок, произнес слова, без всякого сомнения, не понимая их смысла.
— Невозможно себе представить, до чего забавны и смешны эти почтенные бакалейщики,— проговорил он с хорошим французским произношением.
Робер не мог сдержать улыбки, к великому неудовольствию Блокхеда и его семьи.
— Не вижу ничего смешного,— обиделся бакалейщик.— Абель говорит превосходно. Этой фразе научил его один французский художник.
Желая поскорее расстаться с Блокхедами, Робер извинился за то, что не может давать уроки: его работа не оставляет свободного времени. Он решил во что бы то ни стало отвязаться от надоедливого господина, и случай ему помог.
Ван Пипербум из Роттердама ходил по палубе взад-вперед в поисках переводчика. Он обращался к пассажирам, но никто не мог его понять. С каждой неудачной попыткой его лицо удлинялось и все более и более мрачнело.
Поведение этого несчастного заставило Блокхеда насторожиться.
— Кто этот джентльмен и на каком языке говорит? — спросил он Робера.
— Это голландец,— ответил Робер,— и положение его не из приятных.
При слове «голландец» Блокхед поднялся.
— Абель, за мной,— скомандовал он.
Когда Пипербум заметил приближающихся, он тоже устремился к ним. Может быть, наконец он найдет переводчика?
— Mynheer, kunt u my den tolk van het schip wyzen?[32] — спросил он, вежливо обращаясь к Блокхеду.
— Сэр,— торжественно ответил Блокхед,— я никогда не видел голландца. Я счастлив и горд, что мой мальчик видит представителя народа, прославившегося своими сырами.
Пипербум широко открыл глаза, теперь в свою очередь ничего не понимал он, и продолжал настаивать:
— Ik versta u niet, mynheer. Ik vraag u of gu my den tolk van het schip wilt…
— …wyzen[33],— закончил за него Блокхед по-голландски фразу, которую только что услышал и запомнил.
При этом слове лицо Пипербума засияло. Наконец-то! Но Блокхед продолжал уже на родном языке:
— Я чрезвычайно доволен, что мне довелось услышать голландскую речь. Вот они, преимущества длительных путешествий,— добавил он, повернувшись к своей семье, не сводившей с него глаз.
Пипербум снова помрачнел. Нет, этот понимает его не больше, чем другие.
