— Шеф, у Дамблдора в школе обучается оборотень. Они прятали его по полнолуниям в Визжащей Хижине. Я не знаю точно, как все получилось, но неделю назад, когда как раз было очередное полнолуние, в Хижине с оборотнем оказался парень с пятого курса, слизеринец, — и на этих словах Руфус замечает, как дрожит голос Гавейна — он трепетно относится к родному факультету. — От бедняги мокрое место осталось, оборотень разодрал его, как тряпичную куклу. Мне об этом написал один мальчик со Слизерина, его мать состоит в каком-то дальнем родстве с моей матерью. Им рассказал об этом их декан, Слагхорн, помните такого, — разумеется, Руфус помнит этого бегемота, которого не интересует ничего, кроме собственного брюха, — и сказал молчать, потому что директор замял это дело так, что по школе даже слухи толком не ходят — никто ничего не знает. Авроров не вызывали, Дамблдор поднажал на Визенгамот, словом, репутация школы спасена и старый маразматик весь в белом, — кривится Гавейн, а потом умоляюще смотрит на Руфуса: — Шеф, он был слизеринцем, это мой факультет, понимаете. Я ничего толком не знаю, но это мой факультет…
Руфус устало прикрывает глаза. Конечно, он все понимает. Гавейну есть за что биться, Слизерин — настоящий Дом, оплот, словно кулак, который невозможно разжать.
— Что ты хочешь? — спрашивает Руфус, уже заранее предугадывая ответ.
— Внеслужебного расследования.
2.
Еще через неделю Руфус, абсолютно выжатый и издерганный, и Гавейн, с синяками под глазами от недосыпа, всеми правдами и неправдами получают относительно понятную картину того, что произошло в последнее полнолуние в Визжащей Хижине. Это стоило Руфусу нескольких нарушений должностных инструкций, суровых взглядов начальства, вопрошающих, чем занимается аврор Скримджер в рабочее время вместо того, чтобы составлять полугодовой отчет, встречи с Дэвидом, тем самым слизеринцем, в каком-то пабе в Лондоне, куда его притащил Гавейн и тайного, как надеялся Руфус, похода в Хогсмид. А еще копания в архиве и в сводках, и поджатых губ Амелии, которая заявила, что не одобряет планов Руфуса, что это самоубийство — лезть на рожон, ведь Дамблдор может обо всем узнать, и тогда Руфус с Гавейном моментально вылетят со своих постов и это будет еще малая кровь, но она, Амелия, не может допустить, чтобы Руфус творил Мерлин знает что без ее ведома, потому что в этом бедламе должен быть хоть один здравомыслящий человек.
Картина складывается крайне неприглядная и, что вызывает у Руфуса особенное отвращение, далеко не в пользу Дамблдора. Среди всех недомолвок, недоговорок, белых пятен и слухов остается ясным и не поддающимся сомнению одно: Дамблдор, не ставя в известность Министерство Магии и Попечительский совет, привел в школу оборотня, то есть существо, как твердо уверен Руфус, представляющее угрозу обществу и не способное существовать в социуме, и уж тем более, в школе, среди детей, и плевать, что этот оборотень — еще сам подросток. А потом этот оборотень жестоко растерзал ученика, такого же подростка, и были люди, которые присутствовали при этом. И вот с этого момента начинались сложности.
