— Хлоя? Милая? Это ты?
Я поднимаю глаза и оказываюсь лицом к лицу с Кристалом и божеством среди геев.
— Да, — покорно отвечаю я, стараясь не расплакаться.
— Это Себастьян, — неуверенно произносит Кристал.
— Привет.
— С вами все в порядке? — спрашивает Себастьян. Он кажется взирающим сверху ангелом: светлые волосы образуют нимб вокруг лица с идеальными чертами.
«Почему ты гей?» — хочу спросить я, но вместо этого лишь говорю «да», не пытаясь даже посмеяться над своим жалким существованием.
Они вдвоем помогают мне подняться. Вместе молча собирают мои вещи и складывают их в сумку.
Кристал обнимает меня своими худыми руками.
— Мы с тобой еще как следует повеселимся, — с улыбкой говорит он, — а пока пойди-ка съешь порцию мороженого или чего-нибудь другого.
— У меня завтра экзамен, — беспомощно подвываю я, обращаясь скорее к себе, чем к нему.
— Тем более, — говорит он, и Себастьян энергично кивает.
— До матча «Гарвард−Йель» всего ничего. Ты должна это выдержать. И тогда мы сможем от души выпить, — радостно добавляет Кристал.
— Ты прав, ты прав, — отзываюсь я, безуспешно пытаясь убедить себя, что он действительно прав. — Куда вы? — спрашиваю я, чтобы отвлечься от своих несчастий.
— О, просто идем ко мне, — небрежно отвечает Кристал.
Я не сомневаюсь, что внутри у него все трепещет.
— Желаю повеселиться, — с дьявольской ухмылкой произношу я. После Райана я ни разу не видела Кристала таким возбужденным. Возможно, Себастьян Уайз поможет ему преодолеть последствия того разрыва.
Я медленно поднимаюсь по лестнице, и мой оптимизм все уменьшается. Надежда на то, что я сдам экзамен, тает с каждой минутой: сейчас уже два тридцать. Мое падение вырвало значительный кусок времени из моего расписания.
Я распахиваю дверь и кладу тяжелый рюкзак на диван в общей комнате. Из-под двери спальни пробивается полоска света. Должно быть, Бонни не спит. Странно, обычно в полночь она уже гасит свет. Я приоткрываю дверь — Бонни сидит, ссутулившись, за своим компьютером и барабанит по клавиатуре, словно строчит из пулемета.
— Привет, Бонни, — весело говорю я.
Она смотрит на меня с холодным безразличием. Бонни все еще злится на меня из-за истории с вибратором.
— Бон-Бон, — с надеждой произношу я… Это прозвище я придумала для нее на первом курсе, и, как правило, оно будит в Бонни добрые чувства. Особенно когда она сердится на меня, что обычно длится не слишком долго.
— Что, Хлоя. — Это звучит скорее как утверждение, а не вопрос.
