— Хлоя! — верещит Бонни. Я хихикаю.
— Ладно, — ухмыляюсь я. — Мне кажется, что он втрескался по-настоящему.
— Ты думаешь? — спрашивает она. Бонни не демонстрировала подобного энтузиазма с тех пор, как получила место интерна в Американском раковом обществе — хотя я не советовала этого делать, потому что там ей затуманят мозги баснями о вреде сигарет. Она сказала мне тогда, что я ненормальная, и дала согласие.
— Да, я действительно так думаю.
— Что он сказал?
— Сказал, что ты сексуальная, хорошая и умная.
Она смущенно улыбается.
— Мне кажется, ты можешь стать той, кто отучит его ходить по бабам.
— Хлоя! Не говори гадостей про моего бойфренда. — Она произносит слово «бойфренд», словно это бриллиант в шесть карат — что в определенных кругах вполне возможно.
— Бойфренд? Значит, вот как он теперь именуется?
— Ну, может, я немного забегаю вперед, но я не согласна, что Роб — холодный развратник, и хотя раньше у него наблюдалась некоторая склонность к разврату, мне кажется, он готов к серьезным отношениям.
— Да уж, действительно, холодный развратник. Как по-твоему, почему я зову его Горячий Роб? — спрашиваю я.
— Потому что он холодный развратник, — со смехом отвечает Бонни. — Забавно получается. — Она смотрит на часы. — Ой, я опаздываю.
Ой? Какие-то вещи остаются неизменными. Что нужно сделать, чтобы Бонни ругнулась?
— Куда ты собралась?
— Ну, мы с Робом идем в Льюс-Холл на лекцию о влиянии глобализации на нации и государства, а потом он ведет меня в свое братство поиграть в пиво-понг.
— Пожалуй, вы предназначены друг другу, как инь и ян. Эклектичный получается вечер. Ты уже рискуешь отправиться на встречу с «Эй-И-Пи»? Та еще компания.
— Я могу за себя постоять, — говорит она, расправляя плечи и задирая нос.
— Поговори о баскетболе, это всегда срабатывает. Или, например, обставь их в питье пива вверх ногами.
— Спасибо, — с улыбкой отвечает она.
— А что ты собираешься делать потом?
— В смысле?
— Выплюнуть или проглотить?
— Заткнись, Хлоя, — говорит она и выходит из комнаты, хлопнув дверью.
— Помни мои наставления! — кричу я ей вслед. — Не изнуряй себя в первый раз!
Я хихикаю про себя. Я вижу, как она гримасничает за дверью и на протяжении всего пути по коридору. Может, Роб будет как раз выходить из душа, и она окажется на предварительном, без купюр просмотре того, что ее ждет.
Я возвращаюсь к своему остроумному, чувствительному, любезному, сдержанному ответу.
МИСТЕР ПОЧТАЛЬОН! Мне кажется, вы звонили не раз и не два, а несколько больше — и хотя меня часто раздражало ваше внимание, последнее послание было просто потрясающим.
