Дрегер знал, что эта опаска уйдет без следа только в тот день, когда война закончится и он вернется домой, к мирной жизни. И лейтенант был полон решимости приблизить этот день всеми силами.
Обед был замечательный, да что там замечательный, просто королевское пиршество! Тушеные «Маканочи»[24] с подливкой, «Фрай Бентос», бисквиты, немного джема и даже чудо из чудес — яблочный пудинг. Дрегер ощутил легкий укол стыда: консервы, бисквиты и джем наверняка были куплены на черном рынке, куда попали с армейского склада, на сто процентов — путями неисповедимыми и криминальными. То есть, пусть и в малости, но лейтенант способствовал преступлению и урезанию фронтовых пайков.
Но стоило только вдохнуть божественный запах тушеного мяса, как совесть с недовольным ворчанием свернулась в клубок где-то очень далеко, в самом дальнем углу сознания, чтобы больше не напоминать о себе. Солдаты который год придумывали кары, которые они, дайте срок, обрушат на головы создателей packed meal, без подогрева годных лишь для умирающих с голода, но для двух хрупких созданий и эта еда была сокровищем.
Мелисса имела нездоровый вид. Она была бледна, глаза неестественно блестели, но это было понятно и объяснимо — накопившаяся усталость — жена брала на дом работу по шитью, зачастую засиживаясь далеко за полночь над выкройками и нитками.
Теперь все много работали и мало отдыхали.
После обеда Дрегер долго читал Роберте «Алису в стране чудес», затем они играли деревянными куклами, что вырезали и продавали солдаты-инвалиды. Уильям твердо пообещал себе, что после победы они поедут хоть в сам Лондон и он непременно купит дочери самую большую, красивую, нарядную и дорогую куклу.
В семь часов пришло время сборов. Время снять гражданскую одежду, достать нелюбимый мундир и вспомнить, что ты военный, лейтенант и командующий взводом штурмовиков-саперов, авангардом и элитой доблестной британской армии. Тех, кто выжил…
Свой небогатый скарб он собрал еще вчерашним вечером, оставалось только переодеться, и можно было отправляться на вокзал. Дрегер не любил проводов, они оставляли тягостное чувство опустошения, словно в доме на самом видном месте положили покойника и теперь все дружно делают вид, что ничего не случилось. Мелисса так и осталась в гостиной, Уильям слышал ее сдержанные рыдания, изредка прерываемые резким сухим кашлем.
Но все-таки Роберта выбежала в прихожую и молча обняла отца. Дрегер так же молча обнял ее, чувствуя, как ком подступает к горлу, пригладил ладонью волнистые волосы цвета соломы, заусенцы на загрубевшей коже расчесывали пышную гриву дочки не хуже гребня.
