Моя ладонь ложится на твою голову. Ощущение — как бархат. И отчего-то в низу живота начинает пульсировать что-то горячее и волнительное. Неземное спокойствие твоих глаз странно сочетается с возбуждённо приоткрытыми губами, с которых срывается тёплое дыхание, касаясь моего рта.
— Утя, я что-то неважно себя чувствую... Давление опять, — бормочу я.
— А мы потихоньку, — шепчешь ты. — Я всё возьму на себя, ты ни о чём не думай и расслабься.
Я утопаю в мягкости твоих губ, в их бархатисто-щекочущей нежности, и к чёрту все мои угрозы лишить тебя секса. К чёрту, потому что это восхитительно. Я даже не подозревала, что новый вид твоей головы может так меня заводить...
Даже не хочется, чтобы наступало двадцатое июля.
6. На грани палева. Александра
Снова на "машине времени" переношусь в нашу первую осень. Встречались мы тогда не так часто, как хотелось бы: ты работала шесть дней в неделю, а в моём графике на воскресенье не всегда выпадал выходной день. Вечера у тебя тоже часто бывали заняты: ты посвящала их собственному музыкальному творчеству и аранжировкам.
Приходилось выкраивать время. По средам и четвергам у тебя в школе с одиннадцати до трёх были "окна", и если мои выходные выпадали на эти дни, мы спешили на короткое свидание.
Обычно ты ждала меня в скверике у нашего любимого кафе; осеннюю прохладу прогоняла чашка капучино с рисунком на пене, согревая наши руки. Опавших листьев в парке становилось всё больше, и они льнули к ногам, а то и неслись следом, как ласковые собачонки. Я набирала их целыми охапками и осыпала тебя с головы до ног. Смеясь и отряхиваясь, ты добродушно ворчала:
— Ну чисто дитё малое...
Но мне иногда хотелось вернуться в детство. Съесть огромную шоколадку, ни с кем не делясь... ну, разве что, с тобой; посмотреть полнометражный мультик, уплетая мороженое из большого ведёрка; прокатиться на карусели, визжа от захватывающего дух и пузырящегося, как газировка, восторга... Или, расстроившись, пореветь в твой шарф, и чтобы никто не говорил, что я, дескать, уже большая девочка. А потом приходилось возвращаться на работу и снова становиться взрослой и серьёзной.
Но с тобой я могла позволить себе впасть в ребячество. Также я могла и покинуть этот суетный мир на время, растворяясь в тёплых волнах твоего голоса и звоне гитарных струн. Моя кровать, до недавних пор несшая на своём терпеливом матрасе тяжесть лишь моего одинокого тела, удивлённо скрипела, когда на неё в порыве взаимного желания падали уже двое. Жёлтый игрушечный утёнок на книжной полке взирал на нас своими пуговичными глазами в немом шоке: а хозяйка-то выросла — гляди-ка, что вытворяет! Порой мне становилось немного не по себе, как будто за нашими взрослыми страстями подглядывало детство. Не выдержав однажды укоризненного утиного взгляда, я выкарабкалась из-под тебя, собираясь отвернуть игрушку клювом в угол.
