— Ты еще скажи, что тебе администрация оклад платит.
— Попробовали бы не платить. Они знают, что я через МВД устраивался, так и что из того? Бывший мент, в полиции места не нашлось, пошел в частные структуры. Обычное дело.
— Хорошо устроился, — протянул Княжнин. — А твой полковник знает про две зарплаты?
— Начальство знает все. Но место такое, что нужно постоянно держать под контролем.
— Понятно… — протянул Княжнин. — Понимаешь, что хочу спросить, ты не мог бы меня сводить в этот клуб? А то я не знаю, как подступиться…
— А чего подступаться? Это же публичная оферта.
— Что?
— Эх ты, а еще умный! Публичная оферта — значит, общедоступное заведение. Покупай билет и заходи. Нет, если тебе четырехсот рублей жалко, я могу тебя провести. Только тогда все будут знать, что ты не просто посетитель, а приятель или сослуживец охранника.
— Да я все равно буду в глаза бросаться. А так, будто бы к тебе зашел. Понимаешь, мне туда неловко соваться, а посмотреть нужно.
— Правильно, что неловко. Съедят там тебя вместе с умными мыслями, потому что выслеживать нечисть ты не сможешь. Она тебя почует раньше, чем ты ее, и никакой детектор, казенный или твой самодельный, не поможет.
— Все равно мне надо.
— Если так надо, что невтерпеж, то сходи в туалет. Это от века заведено, что бодливой корове Бог рог не дает. Идеи твои хороши, но что-то мне подсказывает: с тобой огребешь неприятностей. Потопчешь ты всю малину своими наблюдениями. Там прорва всякой мелочевки: пиявиц, латентных ведьм и прочей шушеры. Шугануть их — пара пустых, но тогда они расползутся по углам, и никто не скажет, что из них вырастет.
— Не буду я ни во что вмешиваться, ты же знаешь.
— Ладно, подходи часикам к десяти. Я вообще-то обычно бываю при входе, но если что, спросишь Мишу-охранника, меня позовут.
— Постой, ты же не Миша…
— Там я Миша. А девки-тусовщицы еще и кликуху пытаются наклеить: Мешок. Очень удобная роль.
В «Саламандре» Княжнин появился ровно в десять часов, минута в минуту. Михальчук был уверен, что приятель на самом деле приехал за полчаса и бродил кругами по улице, распугивая всех и вся своим решительным настроем, густо замешанным на комплексе неполноценности.
У охранника, чтобы не торчать при входе наподобие швейцара, имелся маленький столик, даже, скорее, конторка красного дерева. Таких теперь не делают; эта мебелинка была приобретена по случаю дизайнером, оформлявшим клуб, и поставлена у самых дверей, чтобы резко дисгармонировать со всем остальным модерновым оформлением.
