— Того, кто избавил тебя от гнева барона, зовут Галеном.
Признав свое упущение, Гален с благодарностью улыбнулся девушке. На фоне искрящихся струй водопада ее каштановые волосы отливали золотом. У Галена екнуло сердце. Словно повинуясь неведомой силе, он шагнул к ней.
— Боюсь, что это избавление посеяло панику в стане наших врагов; теперь они будут до глубокой ночи прочесывать лес. — Гален говорил так тихо, что другие не разбирали слов. — Тебе нельзя уходить, пока не взойдет луна.
Опасное приключение не охладило досаду Галена; напротив, он еще сильнее проникся решимостью наказать сумасбродку. Однако его предостережение только что дало ей повод задержаться рядом с ним до поры отлива. Сомнений нет: этот верзила перевез ее через пролив на лодке. При всем бесстрашии у девушки просто не хватит сил выгрести против буйных волн. К тому же люди барона, которые ставили коней в береговую конюшню, наверняка обнаружили лодку Рэндольфа и переправили ее к замку.
Амисия расцвела теплой улыбкой. Она благодарила судьбу, что ей не придется разыгрывать возвращение в деревню и опасаться погони вездесущих приспешников Темного Лорда. А главное — у нее появилось основание еще немного побыть рядом с человеком, который каждым своим поступком — от возвращения монастырских денег до помощи деревенским жителям и спасения Рэндольфа — все более завоевывал ее сердце и укреплял нежную привязанность, зревшую в ее душе. Конечно, Келда, леди Анна, преданные слуги сейчас не находят себе места, но изменить все равно ничего нельзя, так что нечего бередить душу. Совесть мучила Амисию только из-за Орвы. Она боялась подумать, как станет убиваться эта добрая женщина, когда стражники принесут весть о прегрешении и бегстве ее сына.
Гален учтиво предложил ей руку; Амисия столь же церемонно положила кончики пальцев на его рукав и позволила проводить себя к весело потрескивающему костру.
Лунный свет превратил падающие струи воды в живое серебро. Гален пропустил Амисию вперед. Оказавшись за сверкающей завесой, она медленно повернулась и заговорила, зная, что в пещере ее не услышат:
— Почему мне нельзя остаться с тобой?
После ужина, который Уолтер приготовил с поразительной сноровкой и изобретательностью, они весь вечер просидели рядом у огня. Сознавая быстротечность отпущенного судьбой времени, они наслаждались минутами молчания, а их взгляды говорили о желаниях и чувствах больше, чем могли бы выразить слова, даже сказанные наедине.
