Неразгаданные сердца | страница 46
— Ни барону, ни его приспешнику и в голову не приходит поинтересоваться, отдаю ли я все деньги без остатка. — Отец Петер шутливо развел руками, а потом добавил, посерьезнев: — Наш план основывается на том, что, по их мнению, в этих краях все до смерти боятся прогневать барона. Им невдомек, что я подчиняюсь лишь высшей власти. Той, единственной, что благословляет наши скромные старания облегчить тяготы нищенской жизни, на которую алчные хозяева обрекли здешний несчастный люд.
Настоятель опустился на простой табурет у стола и жестом пригласил гостя последовать его примеру. Потом он продолжил:
— Хотя этот кичливый грабитель безбоязненно обирает церковь, он, как видно, ни разу не заподозрил, что держатель монастырской казны также может быть нечист на руку. Это парадокс, но в то же время и благо: задумай он призвать меня к ответу, я был бы вынужден сказать правду, как повелевает мой обет.
Гален кивнул, давая понять, что не сомневается ни в честности аббата, ни в праведности его хитроумных действий.
Лицо Петера осветилось привычной доброй улыбкой. Но теперь, ответив на вопрос гостя, он потребовал такого же прямого ответа и на свой первый вопрос:
— Что же привело тебя в Райборн после стольких лет? Почему ты не поехал в замок, как подобает благородному гостю, а таишься в лесу, словно злодей-разбойник?
Гален невольно усмехнулся. Вот что значит разница во мнениях: Амисия сразу увидела в нем романтического героя, а отец Петер — ныне аббат Петер — заподозрил в злодействе. Пытаясь выиграть время, чтобы решить, можно ли довериться аббату, Гален с рассеянным видом взял со стола одну монету и задумчиво произнес:
— Мне довелось не раз испытать в бою все воинские премудрости, которым учили меня лорд Конэл и мой отец — и каждый раз я выходил победителем.
В лицо аббата, выражавшее пытливое ожидание, пристально смотрели серебристо-зеленые глаза. Гален понял: его собеседник хочет узнать, на чьей стороне он сражался в этих битвах. Снова обратив взор на круглый медяк, лежащий на ладони, словно это была редкая диковинка, он негромко сказал:
— Я не питаю почтения к нашему королю, а уж тем более — к французам. Да, год тому назад мы с отцом стояли на поле Раннимеда и смотрели, как Иоанн ставит свою печать на Великую хартию, но когда кучка знати позвала править нашей страной иноземного принца, мы отказались участвовать в этом позорном действе.
Аббат, как и многие священнослужители, поддерживал движение тех, кто заставил упрямого короля подписать документ, хоть немного ограничивающий монаршую власть и укрепляющий положение церкви. В то же время он считал, что бароны зашли слишком далеко, когда отдали страну во власть французского принца. Начались бесчисленные распри и настали мрачные времена; впрочем, к заданному вопросу это не имело ни малейшего отношения.