Из двух сопровождавших их охранников один явно пришел сюда для того, чтобы поживиться чужим имуществом, он то и дело исчезал в дальних комнатах, довольный тем, что его напарник не спускает с поляков глаз. Второй немец и в самом деле внимательно наблюдал за работой подневольных людей, то и дело отдавая громкие приказы.
Но в какую комнату он их пошлет?
Из передней по коридорчику, уходящему в глубь квартиры, можно было зайти в любую из трех дверей. Станислав помнил, что первая дверь вела в комнату Гали, следующая к Антеку. Двустворчатые, огромные двери по другую сторону коридора вели в гостиную, теперь они были отворены, виден был приоткрытый, словно бы ощеривший зубы своих клавиш, рояль. На золотистой, покрывавшей рояль ткани стоял графин с красным напитком, точно такой же, какой они видели в передней; и в этой комнате все было перевернуто вверх дном.
Первый немец тотчас же ринулся туда. Второй заколебался, раздумывая, куда направить подчиненную ему команду. Казалось, вот-вот он последует примеру товарища или же направится по коридору в дальние комнаты. Но, быть может, он решил, что людям «низшей расы» не следует показывать, как «сверхчеловек» грабит квартиру, и направил всю группу налево.
Станислав чуть было не сказал, что в комнате у Антека тоже немало книг, но вовремя спохватился — лучше немцам не знать, что он бывал в этой квартире и прежде.
Все его мысли, все его желания были сосредоточены на одном: чтобы немец послал их в комнату Антека.
Немец взглянул на Станислава и, должно быть, угадал его мысли. Направился к двери, ведущей в Галину комнату, нажал на дверную ручку.
— Туда! — буркнул он.
Станислав закрыл глаза, входя в комнату. И тотчас же вынужден был открыть их. Он шел, подгоняемый окриками охранника.
После коридора, забитого вещами, комната эта показалась почти пустой. В ней сохранился прежний порядок, словно бы тот, кто делал обыск, решил, что здесь ему нечего искать. Тахта, застеленная на ночь белоснежно-чистым бельем. Возле чуть примятой, словно бы хранившей тепло Галиного дыхания подушки лежала книга. Должно быть, хозяйка читала перед сном. И, внезапно разбуженная, забыла про нее. На маленьком туалетном столике с большим хрустальным зеркалом лежал черепаховый гребень в серебряной оправе. На нем подрагивал золотистый пух — прядь Галиных волос, колеблемая дувшим прямо в разбитое окно ветром. Эта безнадежно вздрагивавшая на ветру прядка заставила Станислава содрогнуться от подступивших к горлу рыданий.
