Они поднимались по деревянным, стертым шагами многих поколений ступенькам. Рука касалась тех же поручней, что и в годы детства.
Кто-то догонял их, кому-то не терпелось их обойти, но они делали вид, что не обращают на это внимания.
— Извините, я очень тороплюсь! — раздался за ними звонкий голос.
Они посторонились, перед ними мелькнули длинные ноги в импозантных широких бриджах и в высоких, начищенных до блеска сапогах. Под курткой бегущего обозначался прямой твердый предмет. У двери на третьем этаже послышался резкий звонок. В тишине лестничного проема легко было различить его эхо: три раза, два раза, один раз. И снова: три раза, два раза… Дверь отворилась, донесся шум, как в ущелье, пришелец вошел внутрь.
— Конспираторы, черт их побери! — буркнул Петр. — Щенки!
— Чего ты хочешь, недавно и мы такими были! — пробормотал в ответ Станислав.
Когда они вошли в квартиру Ковальских, уже погруженную в полумрак, Станислав негромко затянул шутливую песенку, которую Петр сразу же подхватил:
Ах, конспирация, ах, конспирация,
Начало тайных встреч.
Встречают нас овации,
Сам генерал толкает речь…
И вдруг оба, словно по команде, умолкли. Быть может, вспомнили, что лучше и веселее всех пел «Конспирацию» Камиль, которого как раз возле улицы Милосной ранило в бедро. Его, истекающего кровью, на руках вынесли из окружения, перевязали, а после полицейского часа каким-то чудом доставили в уяздовскую больницу. Но началась гангрена. Они не смогли даже пойти на похороны Камиля, третьего из их школьной компании. Это было время непрерывных облав. За гробом шло всего лишь несколько женщин. Кшися тоже была на кладбище. Маленькая, худенькая, она казалась моложе своих лет. И у нее редко проверяли документы.
Прежде чем начать разговор, Станислав машинально проверил, нет ли кого в квартире. Из передней он заглянул в кладовую, служившую ванной, затем на кухню. Никого. Наверно, Кристина, как всегда в эту пору, возится с малышами. Всюду тишина и порядок, только на кухне в полумраке он разглядел раскладушку сестры, а на ней какой-то большой сверток, похоже, с тряпьем. Этот беспорядок немного раздосадовал его, но он тут же о нем забыл.
Сверху доносился отчетливый, мерный топот, сменявшийся стуком каблуков, от которого вздрагивал потолок.
Топот тяжелых сапог. Постукивание каблуков. Ясно, что там шла строевая подготовка.
