Старый рассыльный говорил: «Мы учим, мы говорим…» — со всей серьезностью человека, не одно десятилетие проработавшего в этом учебном заведении.
Станислав знал, что они находятся в одном из тех варшавских интеллектуальных центров, которые существовали лишь благодаря упорству, бесчисленным сложным маневрам и невероятному, поистине варшавскому счастью. Укрывшись под вывеской Высшей технической школы, Политехника сумела в своем старом здании вести и тайное обучение, и научную работу. Само здание архитектурного факультета называлось теперь Строительным отделом, но служило прежним целям.
Библиотеку и специальные собрания архитектурного факультета немецкие власти велели изъять из общего употребления. И снова, путем настойчивых, совершенно невообразимых хлопот, хранителем этих собраний удалось сделать польского ученого Яна Захватовича.
Факультет стал центром тайного обучения. Здесь проводились занятия со студентами — будущими архитекторами, семинары Варшавского университета, посвященные истории польской архитектуры и истории искусства. Была создана даже архитектурная мастерская, велись собеседования, встречи, готовились научные работы, конкурсы на лучший проект реконструкции и восстановления города.
Сомнений не было, именно профессор нужен был сейчас Станиславу. Но только как убедить в этом рассыльного? Рущик, как сом, шевелил своими усами и в ответ на все просьбы Станислава пропустить его к профессору только головой качал.
Даже мольбы Стасика не помогли.
В этот момент они увидели молодого, стройного мужчину. Быстрым, упругим шагом он спускался с лестницы. Заметив его, рассыльный почтительно вытянулся.
Станислав, постукивая костылем, загородил спускавшемуся дорогу.
— Пан профессор! Пан профессор!.. Это на самом деле очень важно и срочно!..
Профессор внимательно взглянул на Станислава и, видимо, вспомнил его по лекциям и занятиям.
— Вы ко мне?
— Да. И они со мною.
Вся троица последовала за профессором в его кабинет, уставленный книжными шкафами.
— Я слушаю. В чем дело?
Кшися молча положила на письменный стол пакет и медленно, дрожащими пальцами стала развязывать бечевку.
Профессор смотрел на нее с изумлением. Но когда из упаковки стали появляться переложенные бумажными салфетками негативы, он, видимо, о чем-то догадался.
Что касается Станислава, то, увидев на столе эту маленькую стопку темного стекла, он вдруг смутился. Действительно ли все это так важно? Надо ли было приносить это сюда, требовать личной встречи с профессором? И вообще, имеет ли все это какое-то значение?
