Бэби попил кофа, покурил табаку, но не испытал былого удовлетворения. Чего‑то явно недоставало. Он рассеянно переложил с места на место несколько чистых листов бумаги, переставил чернильницу. И тут Бэби понял, что его неодолимо тянет писать. Рука сама потянулась к перу. Сладкая истома разлилась по всему телу. Он должен писать! Вот его предназначение.
Ему еще так много надо рассказать людям о себе! В коробке осталось еще столько шерстяных клубков с неразвязанными узелками…
Название новой истории Бэби придумал сразу. Оно было кратким, емким и вместе с тем обеспечивало полную преемственность с первой. К тому же, люди должны были сразу привыкать к почерку нового лекаря своих душ.
«Больная Душа», — написал Бэби и крикнул жене:
— Меня ни для кого нет дома!
Надпись получилась довольно жирной: пора было менять перо, но это было последним. Бэби бросился на улицу. Донесшийся оттуда заполошный гусиный гогот возвестил миру, что новоиспеченный сказитель решил основательно запастись перьями для своих новых историй.
А между тем, Кузнец продолжал жить в своей северной стране своей собственной жизнью: много работал, был весел, помогал людям и радовался, когда дела у них шли на лад. Как всегда, у него было много друзей и добрых знакомых. Иногда Кузнец вспоминал маленькую горную страну и друзей, оставшихся там. Вспоминал он и Бэби. И всякий раз его занимал вопрос: не пожалей он тогда его семью, не посочувствуй сидевшему на бобах Бэби, не помоги ему с овощной лавкой, не оставь ему кузню, глядишь, и остались бы до сих пор приятелями?.. И если б когда опять довелось заглянуть в маленькую горную страну, был бы у него желанным гостем. И сидел бы опять в его доме, и пил бы с Бэби его любимый кофа, и слушал бы его бесконечные истории о тупых лекарях, глупых табунщиках и безмозглых… ну, этих, с кем бы или у кого бы он теперь ни работал… И всякий раз ответ был тем же: он просто не смог бы «не пожалеть», «не посочувствовать», «не помочь», «не оставить» — иначе он бы не был самим собой, иначе он не был бы Кузнецом.
И вот как‑то пришлось Кузнецу опять в маленькую горную страну по делам наведаться. Он и не ожидал, сколько людей помнили его и были рады ви деть снова. Такой теплый прием и невольные воспоминания натолкнули Кузнеца на мысль повидать Бэби, узнать, что он и как он.
«Дело прошлое, время лечит, да и воды с тех пор утекло много, — думал Кузнец. — Оба, наверное, дров могли наломать. И вообще…»
