Так, и что же там успели сделать Ханна с Висельником? Хм, успехи налицо. Один несомненный труп с перерезанной от уха до уха глоткой и один живой, пусть и несколько помятого вида человек, злобно вращающий глазами. Впрочем, это единственное, на что он был способен, поскольку кляп во рту и спутанные руки и ноги превращали его в полностью беспомощное создание. Пять минус два равно три. Радует! Плюс ко всему не нужно больше думать о захвате пленного, и теперь уж точно не возбраняется использовать шумное, но такое родное огнестрельное оружие.
Достаю из кобуры револьвер, и сие простое действие вызывает радостную улыбку на лице Висельника. Ну а Ханна… Ему просто безразлично, с равным энтузиазмом, а точнее с одинаковым безразличием, он использует любые средства для сокращения числа живых в нашем мире.
Жаль, сейчас нельзя говорить и приходится объясняться с помощью условных знаков, но место для разговоров, пусть и шепотом, совсем не подходит. Слишком близка комната, где сидят трое оставшихся и обсуждают детали готовящегося покушения на вице-губернатора. Прислушавшись, можно уловить голоса, но сам смысл остается неизвестным… Ну да ладно, все нужное расскажет тот человек, что лежит сейчас с кляпом во рту. Остальные не нужны, лишние они в этом мире.
Неслышно ступая по ковру, мы заняли позиции возле двери. Теперь оставалось только открыть ее (или выбить, тут уж не угадаешь) и уничтожить тех, кто находится внутри. Нас трое и их трое — получилось даже своеобразное равенство сил и возможностей. На нашей стороне — относительная внезапность, им же вполне способно помочь положение обороняющихся. Разумеется, в том случае, если они готовы в любой момент отразить возможную угрозу. Ну а коли нет, то это исключительно их вина… Парадокс, но большинством подобных, с которыми мы сталкивались за прошедшие годы, были хронически не готовы отразить быстрое и жестокое нападение. Нападение, подобное тем, что они сами осуществляли. А казалось бы логично — если убиваешь, то будь готов к тому, что попытаются убить и тебя. Так ведь нет, им почему-то кажется, что они есть нечто особенное, они неприкосновенны. Ну или их непременно должны судить на открытых для публики процессах, а если уж и приговаривать к смерти через повешение, то в особо исключительных случаях, гарантируя непременный ореол мученика.
Нет уж, судари мои, не выйдет! Ореол мученика, повешенного у всех на виду, вам также не к лицу… Вернее, может быть, и к лицу, но нет ни малейшего желания давать образец для подражания тем, кто захочет пойти по вашим стопам. Убивать вас нужно без суда, тихо, быстро и, главное, незаметно…
