— Ты дяде не говори, — посоветовал Федя. — Строгий он у тебя.
— Знаю, — угрюмо согласился я.
— Пойдет работать, меньше будет приставать! — сказала с участием Маша Шустикова и вздохнула.
— Это точно! Топайте, ребята. Мне надо еще перемет посмотреть!
Закинув отцовскую полевую сумку за плечо, я стал спускаться к реке.
Наконец-то я могу спокойно все обдумать. Но радость моя была преждевременной: за спиной раздались чьи-то торопливые шаги. Я присел за куст ивняка. «Кого еще несет?» На тропинке показалась Настя. Я вышел.
— Я боялась, что не догоню тебя.
Настя пошла рядом со мной.
Над рекой опустился туман, было прохладно. Где-то рядом крикнул селезень, и снова все затихло; иногда налетал ветер и шуршали сухие листья камыша; с верхней дороги долетали глухие гудки проезжавших машин.
— У тебя дядя добрый, — сказала Настя, перекусывая травинку.
— Не знаю.
— Каждого человека по глазам можно узнать. — Настя вздохнула. — Глаза никогда не обманывают. Посмотришь — и ясно… Он добрый… Я сразу узнала.
Настя замолчала.
— Не буду сегодня снимать перемет, — сказал я, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
— Твое дело… Думаю я: попадет мне от отца или не попадет?
— А что, бывает?
— Как найдет. Злой он. А знаешь, Алеша мне понравился, — вдруг сказала Настя. — Он хороший, простой.
— Посмотрела бы ты, как он водит ЯАЗ. Красотища! Я вспомнил страшную дорогу из карьера, когда самосвал вдруг забуксовал у самого обрыва на грязной бетонке.
— Папа его хвалил. Юра, а твой дядя нашел себе работу?
— Нет еще… Не могу я его понять. Предлагали ему разные работы. Даже начальником ОРСа назначали. Не согласился.
— Взрослых не поймешь! — со вздохом тихо сказала Настя. — Взять хотя бы моего отца. Работал на Туркменском канале. Зарабатывал хорошо. На Доске почета фотография висела. Уехал. А до этого мы в Каховке жили. — Настя отвернулась и махнула рукой. — Где мы только не были! Железную дорогу строили. В вагончиках жили. Все ездим и ездим из конца в конец.
— Наверное, отцу работы не нравятся?
Настя промолчала.
Скоро мы попрощались, и Настя ушла к себе. Вяткины сняли комнату у Кузнечихи, так у нас в деревне зовут бабку Матрену. Хатка у бабки Матрены маленькая, в два окна, крыта соломой.
Я вскарабкался на бугор и оказался на дороге. Асфальтированная дорога маслянисто блестела, накатанная автомобилями. «Если пройдут подряд два МАЗа, — загадал я, — все обойдется дома благополучно!»
Время было позднее, и мне долго пришлось ждать машину. Первым показался голубой автобус. Он вез рабочих дневной смены из карьера в поселок. Я не стал его считать. Потом неожиданно вынырнула полуторка. Шофер остановился.
