Отделение в обычаях поведения — это уединение и устранение от себя пустого общества, чтобы обратить свое сердце к служению и должному соблюдению себя в этом служении. Но и здесь не следует впадать в крайность. Сказали мудрецы (Ктубот 17а): «Человек всегда должен считаться с окружающими». А также сказали (Макот 10а): «Меч на одиноких, и они поглупели». Меч на ненавистников мудрецов, которые занимаются Законом в одиночку. Но человеку надлежит бывать в обществе порядочных людей. Иногда это требуется для занятий или для заработка. Но потом следует уединиться, чтобы приблизиться ко Всевышнему и достичь прямых путей и истинного служения. Значит, нужно меньше разговаривать и остерегаться праздных разговоров, и не смотреть вокруг себя далее четырех локтей и тому подобное; стараться достичь того, к чему человек может привыкнуть настолько, что это станет его второй натурой.
Пути приобретения отделенности
Вот избранный путь приобрести отделенность: видеть отрицательное в наслаждениях этого мира и их ничтожность и великие напасти и беды, столь часто проистекающие от них. Естество человеческое склоняет к этим наслаждениям настолько, что требуется очень много ухищрений и приемов, чтобы отделить человека от них. Это есть соблазн глаз, которые соблазняются видом того, что кажется хорошо и вкусно. Это тот соблазн, который привел к совершению первого преступления, как свидетельствует написанное (Берешит 3:6): «И увидела женщина, что дерево это хорошо для еды, и что услада оно для глаз, и вожделенно оно для познания, и взяла от плодов его, и ела.»
Но когда человек ясно поймет ложь, игру воображения, обман и призрачность того, что он посчитал благом, а зло, скрытое в этом ложном и обманном, закономерно выявится — конечно же, это ложное благо станет отвратительным человеку, он отринет его и совершенно его не захочет. Вот и вся наука, которой человек должен научить собственный разум: должно распознавать ничтожность и ложность этих наслаждений настолько, чтобы самому отринуть их, — тогда не будет трудно отогнать их от себя.
Вот наслаждение едой — оно наиболее осязаемое и ощущаемое. Но разве есть что-либо более преходящее, что можно быстрее утратить? Это наслаждение длится не дольше того времени, пока еда проходит через горло. Как только еда выходит из горла и спускается в желудок — потеряна память об этом наслаждении, забыто оно, как будто и не было. Если человек поест откормленных лебедей, он будет также сыт, как если бы поел черного хлеба, — нужно только съесть достаточно, чтобы насытиться! И он должен принять во внимание многие болезни, нападающие на человека из-за еды, и тяжесть, которую он ощущает после еды, и пары, оглупляющие его мозг. Вот подумав обо всем перечисленном, человек, конечно, не пожелает себе такого, поскольку такое благо — не благо, и такое зло — зло.
