Рабы остановились, тяжело дыша. Хубилай вылез из паланкина, опираясь на их бритые головы, вынул саблю и быстро пошёл ко входу в павильон. С одного края жили Йоханнес и Костас, с другого — Марко. Хубилай миновал вход в комнаты Марка и резким ударом выбил ворота в жилище мастеров. Еле поспевая за ним, телохранители внесли факелы. Марко раздвинул их и заглянул в спальню.
— Так я и знал, — хмуро сказал Хубилай.
Огромный Йоханнес лежал в крови, лицом вниз. Белёсая копна волос разметалась по лаковой алой луже. Он дорого отдал свою жизнь: пятеро совсем молодых дружинников валялись вокруг, изрубленные, словно мясные туши в рыночном ряду.
— Искать грека! — крикнул Хубилай. — Здесь прибрать. Если есть среди нухуров живые — пытать жестоко.
— Отец! — крикнул Марко, рванувшись к выходу.
— Не спеши, мой мальчик, — остановил его Хубилай. — Я недавно дал им с Матвеем поручение, они выехали в Удан-шань и должны вернуться только завтра-послезавтра. Сейчас они в пути, им вряд ли грозит что-то большее, нежели обычные придорожные разбойники, а охраны у них с собой предостаточно. Пойдём-ка теперь к тебе.
Они обогнули угол здания, Марко заметил, что под стропилами нет ни одного из ветряных колокольчиков, которые ему так нравились. Только обрезанные верёвочки болтались на ветру. У входа в опочивальню притаились лучники. Два копейщика свисали со стропил, нацелив мохнатые пики на дверь.
Хубилай прыгнул на створки двери и вломил их внутрь своим весом, кубарем вкатываясь в пахучий сумрак спальни. В свете поданных факелов Марко увидел, как Великий хан за волосы выволакивает наружу красавицу-караитку, при одном взгляде на которую у венецианца потеплело в паху. Хубилай выволок девчонку на середину двора, и при начинающем прибывать дневном свете было отчётливо видно, что она совсем ещё ребёнок. Ей было от силы четырнадцать, правда, всё, что должна иметь женщина, девчушка уже имела. Марко содрогнулся всем телом, вспомнив острое наслаждение, пережитое с нею.
Девчонка визжала и извивалась, но увидев, кто держит её за волосы, упала на промёрзшую белую гальку, засыпавшую двор.
— Кто тебя послал? — спросил Хубилай.
— Простите меня, повелитель, — попробовала заплакать девчонка.
— Спрашиваю последний раз: кто?
— О чём вы, повелитель? Я ведь просто рабыня…
Лицо Хубилая исказилось, и он коротким взмахом срезал ей левое ухо, неожиданно громко шлёпнувшееся на камушки. Плечо девчонки моментально залило чёрной кровью.
