Через две минуты всё было кончено. Разорванные лохмотья мёртвой плоти дымились в вонючем костерке. Вдруг что-то колыхнулось в умолкших рядах дружинников, и толпа, обогнув Марка, склонилась над отвратительными стариками, зыбкое тело толпы, похожее на плотную рыбью стаю, дёрнулось в едином ударе, потом нухуры расступились… Марко не стал смотреть на проявляющуюся полянку. Воздух пронизала невероятная вонь. Факелы колебались, что-то похожее на рой мелких насекомых горело в их пламени.
Дружинники разошлись. Старики сидели кругом, взявшись за руки. Ни один сабельный удар не причинил им вреда. Нухуры блевали и плакали, не в силах вынести тяжкий запах, волнами исходящий от старцев. Те вдруг зашипели и зацокали, словно пойманный нетопырь. Марко сжал руками уши, пытаясь защититься от мерзкого шипения, рвущего барабанные перепонки. Они звали своего бога. И тот пришёл.
Он был бесконечно, невыносимо прекрасен. Сквозь дурноту и слёзы Марко увидел существо, самое красивое на всём свете. Зыбкое и подрагивающее марево сгустилось из углов, с шипением подлетело к старикам, окружив их своим мерцанием. Он видел его так же, как видел что-либо во сне — смутный образ с хорошо очерченным, хоть и призрачным контуром и смазанной серединой. Его тонкое, исполненное божественного достоинства и лёгкой грусти лицо почти не читалось, лишь угадывалось, бликуя в пламени сотен факелов. Наполненные сумеречным светом глаза источали непреодолимую мощь, тонкие запястья то выныривали из бесчисленных складок холодного огня, которым казалось его не то тело, не то платье, то снова прятались в трепещущем пламени.
— Спасибо, молодой господин, и прощай, — сказал старший из троицы. Их бог опустил на влюблённые глаза стариков прозрачное тёмное покрывало, и через мгновение лишь сухие комья лежали на земле. Бог с непроизносимым именем ещё раз взглянул на окаменевших дружинников и растворился по углам, спрятавшись в тени.
Все дружинники, которых коснулся его прозрачный плащ, были мертвы. Окрашенные серой окалиной с той стороны, с которой прошло это существо, осыпаясь мертвеющей кожей, они повалились как деревянные скульптурки воинов, которыми играют дети. Некоторые стражники, успевшие отойти с пути прекрасного чудовища, ползали на четвереньках, встряхивая головой. Их не коснулась его призрачная плоть, лишь холодное дыхание. И они навсегда потеряли разум, мыча что-то невразумительное.
Внезапно двери павильона распахнулись, и свежий холодный ветер отрезвил находившихся внутри, прогоняя тяжёлый сумрак. В проёме, окружённый сотней воинов, стоял Хубилай, повелитель Суши, великий император Юань. Он взмахнул мечом, и стража ворвалась внутрь.
