Пригибаясь почти к самой земле, Марко добежал до угла, одним махом подобрал несколько стрел, не достигших фонарей, наспех сунул их в болтавшийся за спиной колчан и, выхватив меч, выставил из-за угла кончик отполированного лезвия. В мутном отражении колыхались огни, освещавшие стрелка на ближайшей сторожевой вышке. Тёмный расплывшийся силуэт лучника стоял неподвижно, вглядываясь в темноту. Марко замер. Издалека послышалось нежное позвякивание доспехов. «Двойку послал сюда, собака», — выругался юноша на добросовестного лучника. В тишине, перекрывая пение цикад, тоненько скрипнула натягиваемая тетива. Марко вынул из-за пояса стрелу и навесом послал её вверх. Она послушно описала дугу, и прочный шёлковый шнур, привязанный к хвостовику, лёг на конёк третьего этажа. «Не бог весть что, конечно, — подумал Марко,
— но сойдёт». Прикусив губу, он быстро вытянул режущий пальцы шнур на себя, привязанная к нему верёвка прочно села на конёк, зацепившись за изгиб фигурки дракона, оказавшейся очень кстати. Из темноты справа уже слышались сдерживаемое дыхание ночной стражи и еле различимое позвякивание. Марко быстро сунул конец шнура за пояс, чтобы не оставлять никаких следов, и пополз вверх по верёвке, смешно растопырив ноги. Почти в тот самый миг, когда он оседлал конёк, больно оцарапав живот об одну из многочисленных фигурок, из-за угла на секунду показалось лицо старшего охранника из двойки. Марко с облегчением выдохнул и аккуратно подтянул веревку к себе. Оба охранника неслышно крались вдоль стены, прикрывая друг другу спину…
— Знаешь, Темур, в чём состоит величайшая удача для таких, как я? — спросил Марко, толкая двери Темуровой спальни. — Сильные мира сего, увлекаясь пирами и роскошью, упиваясь собственной властью, забывают, что они смертны. Им начинает казаться, что они — полубоги, которым доступно всё. В этот момент они более всего напоминают кур: топчутся на насесте, клюют овёс, отталкивают друг друга от кормушки и за этими занятиями совершенно не замечают, как входит кухарка, хватает самую жирную и красивую пеструшку и
— ррраз! — сносит ей голову. Властители теряют бдительность, потому что не верят, что одна единственная оплошность может стоить им всего, что у них есть. Этому меня научил твой отец, — сказал Марко, вынимая из-за пазухи золотую пайцзу с головой льва.
Обалдевший было стражник-сарацин быстро пришёл в себя и, выхватив роскошную кривую саблю, ринулся к Марку, но тот левой рукой сорвал ножны с креплений и резко выбросил их вперёд, перехватив в полёте за самое навершие. Тяжёлая рукоять меча пролетела под занесённой для удара рукой сарацина и сочно бухнула точно в заросший синей щетиной подбородок. Сарацин рухнул на колени.
