— Чтобы отвести от себя подозрение, — неуверенно ответил Тоган.
— Какое подозрение? Его двадцать охранников с места не могут сдвинуть! Его можно только убить, и то сомнительно. Его все стражники боятся как огня! Тронуть это старое чучелко сейчас — значит поднять всех катайцев против себя, это все прекрасно понимают. Все, кроме тебя!
— Значит, Темур…
— Ты заметил, что у него в охране служат только сарацины?
— Ну, почему только сарацины? Корейцы есть ещё…
— Сколько? Двое? Трое?
— Ну, ладно, ладно…
— А ты не видишь никакой связи между выступлением Ахмаха тогда, в Канбалу, и этими сарацинами? Им ведь было вроде как запрещено исповедовать свою веру? — продолжал блефовать Марко.
— Ну… И что с того…
— А чем был славен Ахмах? Помнишь историю с амулетом? Ахмах — сарацины — колдовство… Недурная получается цепочка?
Тоган резко ударил себя кулаком в золочёный щиток кирасы, прикусил губу и, сощурясь, посмотрел на Марка.
— А ты не дурак, Марко. Зачем тебе всё это нужно? В чем твой интерес? — спросил Тоган, покусывая негустой ус.
— Мне? Не мне, Тоган, нам. Нам. Я ведь сделал машину по твоему наущению, — сказал Марко, вновь переходя на катайский. — Уж будь уверен, я скажу это, даже не дожидаясь пыток. Выяснится, что ты мне угрожал. Сулил деньги. Я молод, неопытен. Я сломался и сделал тебе машину.
— Хороший ход, — мрачно сказал Тоган. — Продолжай.
— Когда Темур при помощи второй машины атаковал отца и чуть не убил его, я действительно испугался. Первая попытка ему не удалась, но скоро он научится использовать машину лучше. Я даже уверен, что в первый раз он не полез в машину сам, попросил кого-то из своих доверенных. Но сейчас, убедившись в разрушительных свойствах машины, он будет действовать более удачно, — с расстановкой произнёс Марко.
— И что ты предлагаешь?
— Хватит ходить вокруг да около. Пока император болен, ты должен атаковать. Если ты сможешь ударить первым, я всегда смогу подтвердить правоту твоих слов. Мы повесим на Темура всех собак: и предательство Йоханнеса, и незаконную постройку машины, и захват власти, всё! Мёртвый он не сможет оправдаться!
— Звучит красиво, — жадно проговорил Тоган. — А потом?
— Мне пора уезжать домой, — ответил Марко и поразился, как сильно отозвались эти простые слова в его собственном сердце.
Неожиданная горечь вдруг обрушилась на него, и Марко даже на минуту замолк, сглотнув подступившие мальчишечьи слёзы. Тоган усмехнулся с деланным участием. Марко заметил эту усмешку и стряхнул оцепенение. — Когда Кубла-хан слёг, я сразу же вспомнил твои слова и подумал: «А что же я буду делать, если он на самом деле умрёт?» И понял, что мне нужно бежать из Катая, пока я нахожусь под защитой его слова. Ты разделаешься с Темуром и поможешь нам с отцом и Матвеем уехать. Если всё получится — мы расстанемся лучшими друзьями.
