Марко с любопытством глянул на ковчежек, протянул было руку, но что-то толкнуло его в ладонь. Он вспомнил копошащиеся длинные тени за прозрачной мембраной и быстро отвернулся. Кончак-мерген понимающе кивнул и убрал коробочку обратно за пазуху.
— Благодарю тебя, — сказал Марко, после чего молча встал и, не прощаясь, направился к выходу. Сотник поклонился и сделал шаг назад, растворившись в тени.
День прошёл в пустых хлопотах. Марко пытался отыскать императора, но наткнулся лишь на шумную процессию послов с Явы. Затмевавшие роскошью и блеском весенний солнечный свет, напыщенные яванцы, разинув рот, внимали громогласным речам императорского двойника, высокопарно уверявшего их с трона в том, что Юань принимает их верительные грамоты, с уважением относится к суверенитету своих далёких южных друзей и не станет посылать свои эскадры к яванским берегам. Полная чушь, подумал Марко. Он точно знал, что экспедиционный корпус уже практически готов выступить. Двойник Хубилая был очень убедителен. Он выкатывал налитые кровью глаза из орбит, яростно кричал, надрывая связки, и вообще производил на чужестранцев сильное впечатление своим ярмарочным талантом. К тому же телом он был ещё больше самого Хубилая, что само по себе повергало неустойчивые души в трепет.
Марко поворотился, чтобы отойти, но дорогу ему преградил огромный расшитый паланкин, сопровождаемый десятком высокорослых усатых красавцев сарацинского вида. Марко попытался обойти помеху, но занавеси колыхнулись, и в просвете показалось круглое лицо Темура. Марко видел его и раньше, но только издалека. Теперь же он мог подробно разглядеть самого старшего из императорских сыновей.
Плавным жестом наследник богдыхана отодвинул шёлк занавески и в упор разглядывал юношу. Несмотря на пухлявость и избыток белил, Темур казался красивым вовсе не женственной, а вполне мужской красотой. Живые глаза светились внутренней силой и некоторой горечью. Резко очерченные губы, как и у его брата Тогана, изгибались подобно мунгальскому луку, придавая наследнику слегка капризный вид, но глаза говорили, что жизнь Темура отнюдь не всегда была такой уж сладкой. Одетый во всё катайское, Темур нетерпеливо поиграл по подрессоренной поноске длинными золотыми напальчниками в несколько цуней, венчавшими пухлые полупрозрачные пальчики, и рабы аккуратно опустили паланкин наземь. Ближайший стражник упал на четвереньки, и Темур легко вышел из шёлкового полумрака, наступив сарацину на спину, как на ступеньку. Второй стражник поспешил бросить под уже занесённую над землёй царственную ногу драгоценный парчовый плат. Огромный, почти с отца размером, Темур, в просторном катайском платье подобный облаку, неслышно опустился на мостовую и шагнул к склонившему колено Марку.
