Затянувшись сигарой, Петяша пустил к потолку длинную, тонкую струю дыма. Он ничуть не жалел, что, поддавшись на Олеговы уговоры, согласился потратить вечер хрен знает на что. Спокойная, солидная атмосфера клуба ему, определенно, нравилась.
— Да, — подтвердил он, — без продолжения не обошлось. В самом скором времени они явились ко мне и в кр-райне, — тут Петяша юмористически округлил глаза, — конспиративных выражениях предложили вместе бороться за будущее России по моей программе. Представляете?
В лице Президента — буквально на миг — что-то изменилось, однако тон его остался прежним.
— И что же вы?
Петяша хмыкнул.
— А что я? Посмеялся и попросил больше не обращаться ко мне с подобными предложениями.
— Отчего же?
Несмотря на отсутствие видимых перемен в голосе и лице президента, несмотря даже на притупивший сообразительность коньяк и общее благодушие, навеянное атмосферой клуба, Петяша отчетливо ощутил, что вопрос задан вовсе не из светского любопытства. Немедленная утрата значительной доли означенного благодушия не укрылась от глаз Большакова.
— Да так… Неинтересно, понимаете? Я ведь не ощущал позывов к борьбе за какие-либо «свободы», в отличие от них. У меня все необходимые мне свободы имелись и без того… Зачем по собственной воле брать на себя ответственность за кого-то еще? Ведь после этого… После этого, неизбежно перестанешь принадлежать самому себе. По-моему, что бы ни сулили взамен, ничего хотя бы равноценного все равно не предложат. Не смогут предложить, понимаете? Даже если очень захотят.
— Да-а, понимаю, — Большаков, вежливо прикрыв рот ладонью, зевнул. — Ну что ж, Петр Алексеевич; весьма рад нашему знакомству. Смею надеяться, вы не в последний раз гостите у нас… А сейчас я вынужден извиниться перед вами, меня ждут… некоторые клубные дела. Всего хорошего.
Поднявшись, он церемонно пожал Петяше руку и направился куда-то в глубину зала. Провожая его взглядом, Петяша и не заметил, как к его столику подошел Олег.
— Ну, как ты тут?
— О-о, надо же! Наконец-то! Ты куда пропал? — благодушно обрадовался Петяша. — Завез, понимаешь, незнамо куда, а сам…
— Ну, извини, — Олег вновь растянул губы в своеобычной имитации крокодильей улыбки, означавшей, что никакого сожаления о своем проступке он не чувствует. — Это ты здесь в гостях, а я — член клуба. Что означает не только определенные права, но и определенные обязанности. Так ты это… Как тебе у нас?
— А чего, хорошо! Если еще пригласят — не откажусь… — Но восстановленное было благодушие вдруг вновь дрогнуло: что-то такое было в выражении Олегова лица… — Слушай, чего это с тобой? Неприятности?
