За дверью было тихо.
Мысленно вздохнув, Петяша не слишком радушным тоном спросил:
— Кто там?
— Свои, — отозвались с лестницы голосом Димыча.
Пройдя сразу на кухню, Димыч установил на табуретку солидный черный «атташе-кейс» и раскрыл его.
Внутри обнаружились две пачки пельменей марки «Останкинские», уже который год служивших мишенью для не слишком смешных острот, баночка майонеза, пяток яблок, коробка листового липтоновского чаю, лимон и бутылка «Ахтамара». Еще в процессе открывания замков чемоданчика Димыч затрепетал ноздрями: не весь аромат «амфоры золотой» успел уйти в вентиляционную вытяжку. Откинув крышку, он покосился на стол в поисках свободного места для принесенного, и заметил остатки Петяшина завтрака.
— А-а; так ты тут кучеряво живешь, я погляжу… Раз не голодный, прячь тогда пельмени в холодильник.
Выполнив указание, Петяша снова зажег плиту, поставил чайник и подсел к столу. Димыч, успевший тем временем слазать в буфет за второй емкостью для коньяка и распорядиться на свою долю «Дойной», недоверчиво отпробовал напиток — и смерил бутылку одобрительным взглядом:
— Надо перелезать через забор? Или — прямо на улице?
Распознав цитату, Петяша ответил — также в точности по «Швейку»:
— Я ее купил.
В мыслях его царил легкий сумбур.
Каким образом объяснить столь кстати появившемуся Димычу свой нежданный достаток?
Если говорить правду, придется рассказывать обо всех своих неприятностях, а этого Петяша — ну уж очень не любил. Если же что-нибудь соврать, то, по меньшей мере, останешься с неприятностями один на один, а от этого — неуютно. Вдобавок, не давало покоя смутное ощущение, что что-то — непонятное и неизвестное пока — не так…
Поднявшись из-за стола, Петяша раскрыл холодильник, куда только что положил дареные пельмени.
Внутри аппарата немедленно зажглась лампочка, изнутри дохнуло холодком. На металлических, ребристых стенках морозилки уже успел образоваться порядочный слой изморози.
Аккуратно притворив дверцу, Петяша шагнул к кухонной двери и щелкнул выключателем.
Лампочка под потолком ярко вспыхнула, будто и не бывало вороха грозных предупреждений в почтовом ящике, предварявших отключение электричества за систематическую неуплату.
Погасив свет, медленно Петяша опустился на табурет и налил себе коньяку.
— Знаешь, — заговорил молчавший до сего момента Димыч, — ну его, этот чай. Свари лучше кофе, если имеется.
Через полтора часа бутылка «Дойны» опустела, а Димыч был в курсе всего, происшедшего с Петяшей за последнее время — до появления электричества, за которое никто и не думал пока платить, включительно. Некоторое время он молча дымил сигаретой и размышлял. Наконец табак догорел под рыжий цилиндрик фильтра, и Димыч, повертев окурок в пальцах, решительным движением расплющил его о дно пепельницы.
