А тут стало окончательно ясно, что с Катей объясняться не придется.
Ишь ты! Уже — «мы»…
— Знаем мы, как они дверьми ошибаются!
С этими словами из комнаты появилась Елка, так и не надевшая на себя ничего а, может, заслышав звук запираемой двери, успевшая уже раздеться снова.
— Иди к нам! — нетерпеливо позвала она. — Тут как раз только тебя не хватает!
— Только сначала — неплохо бы в душ, — заметила показавшаяся за ее спиною Катя.
— Идея! Сейчас мы его, изменщика… Поволокли!
Петяшу разобрал абсолютно идиотский, на его взгляд, смех. Подхваченный и ввергнутый в ванну, под прохладный душ, он все никак не мог остановиться. Смех словно бы вязал по рукам и ногам, лишая воли к сопротивлению — пусть даже шутейному, ради того, чтоб поддержать игру — и напрочь забивая все прочие ощущения.
Вначале его в четыре руки терли мочалками, затем Катя тоже прыгнула в ванну и сделала воду потеплее, а Елка сказала:
— Я сейчас! — и выскользнула в прихожую.
Разом утихомирившись, словно бы поняв, что всякие игры хороши в меру, Катя крепко прижалась к стоящему под душем Петяше и поцеловала его — долго, как только можно было задерживать дыхание (вода заливала ноздри и совершенно перекрывала кислород).
— Здорово, правда? — спросила она затем, слегка отстранившись.
— Ага, — сияя взглядом, подтвердил Петяша. — Понравилась тебе Елка?
— Ой, замечательная! — улыбнулась Катя в ответ. — Почему она раньше не приходила?
Действительно, почему бы это?
— По незнанию, наверное… — с легкой иронией ответил Петяша. — Кстати, куда она удрала?
— А-а! Мы, пока тебя не было, решили, что в магазин идти, да еще готовить времени жалко… Она в доставку пиццы звонит, обед заказать. Я-то ничего такого не знаю… А она сказала, что у нас праздник сегодня, и цены у них не такие уж дорогие.
Интересно, откуда бы это Елке про цены в разных доставках пиццы знать? — мельком подумал Петяша.
— Ты не сердишься?
— Нет, конечно, — ласково отвечал он. — Жалею, что сам до этого не додумался. У нас ведь нынче и вправду праздник…
Но вдруг в черепушку торкнулась изнутри неуютная, беспокойная мысль.
— Катькин… ты вчера — где была? Димыч пробовал тебе звонить, и такое в ответ услышал… Будто ты…
Выразительное, живое Катино личико сделалось образцовым воплощением недоумения. Если б взбрело кому на мысль изваять аллегорическую фигуру, воплощающую в себе недоумение, наподобие тех статуй-аллегорий, что украшают собой Летний Сад, а на зиму запираются в ящики, столь похожие на известные дачно-сельские строения, лучшей модели ему бы не найти.
