Влетела Оля.
— Оля! — вскричал Виталька. — Сойди с ума: купи водки!
— Я ростю для родины… — запела свое Оля.
— А я пузо с кишками! — перебил ее Виталька и хлопнул себя по животу.
Маруся пошла в молочный купить стаканчик какао из титана. Положила на тарелочку семь копеек. Света сказала:
— Не надо, Маруся, забери.
Маруся забрала и понесла горячий стакан к себе в бендежку. Развернула сверточек: кусок хлеба, намазанный топленым салом, кусок зельца с чесноком, выложила помидорики — горох, а не помидорики. Поднесла стакан ко рту, вдохнула горячий сладкий дух и отставила: Митя… Мите там сладкого какао с молоком не подадут…
Перед самой Пасхой ей приснился сон. Сон…
Они с Митей долго взбирались по крутой лысой тропинке, цепляясь за торчащие из земли голые сухие корни. Луна светила им в спину. Тени поводырями карабкались впереди. То ли листья, то ли птицы срывались с веток и метили в их белеющие в темноте лица. Грибы — дождевики лопались под ногами, выпуская свой сырой дым. В норах гудел ветер, наверное, они были сквозными. И опять овраг. Пошли по оврагу. Из глиняной стены бил ключ. Глина красная, спелая, сочная. Овраг разветвился на два отвершка. Свернули направо. Дорога вывела наверх, в поле. Небо взметнулось, подпрыгнуло, и его стало затягивать вверх. Маруся посмотрела на него словно из глубокого колодца.
— Через черту не переходить! — приказал кто — то.
— Какую черту? — спросила Маруся.
— Не черту, а дорогу! — раздался тот же голос.
Оглянулись: и впрямь, дорога. Асфальтированная, в трещинах, в каплях мазута. Вдруг через дорогу перебежала пара — мужчина и женщина. Маруся с Митей тоже перебежали.
Через дорогу все было совсем другое: земля другая — теплая, от нее шел пар. Цветы кругом. Птицы поют. Цветы высокие, по грудь. Деревья, ветки, листья — ничто не шевелится. От невидимых паутин тени видимые. В воздухе летают бабочки — большие, как голуби. С веток, словно на чей — то зов, спускаются вниз бесчисленные паучки. Какое хорошее солнце, теплое. Там серо, темно, а здесь солнце. Дома деревянные. Лавочки у ворот. Люди там — сям. Старушки в белых платочках. Мужики играют в домино. Но переговариваются шепотом.
Вдруг все заволновались. Посмотрели в гору.
С горы спускался старик в грязной вылинявшей одежде.
Народ засобирался, и все пошли по улице в одну сторону. И Маруся с Митей тоже пошли.
И вот они гурьбой высыпали на площадь, окруженную низкими скучными домами. Из подворотен воняло мочой.
