— Браток, постой! Колотубин ты будешь?
— Ну, я. — Степан остановился.
— Ты, браток, мне и нужен. Выручай… красных крестьян! — Он полез в глубокий карман темного бушлата и вынул сложенную бумажку. — Вот тут записано… Один пуд гвоздей надобно для деревни нашенской… Я сам с линкора «Севастополь», отряд наш своим ходом на Украину…
— Погоди, ничего не понимаю. При чем тут я? — Степан недоуменно уставился на моряка.
— Как так при чем? Ты же, браток, народной властью поставлен директором завода Гужона. Мне точно сказали.
— Нет больше Гужона, есть теперь Большой Московский металлургический завод, — поправил его Колотубин словами Василия Даниловича. — А я еще никакой не директор. Завтра только решение приниматься будет.
— Нам совсем немного, один пуд! — не унимался моряк.
— По-русски тебе говорю: еще никакой не директор я! И может, ни в коем разе не стану им.
— Бери, браток, завод. Бона у нас Ванька Доломин кочегар был, душа нараспашку, так что думаешь? Крейсером командовать братва его выбрала. Офицеров-шкуродеров за борт, а те из них, что за нас, у него помощниками. Не теряйся! Нашенская власть-то. А если помощь нужна, так не стесняйся, только свистни. Мигом всю чиновную шваль с завода выкурим, за борт — и точка!
— Ишь ты прыткий какой! Завод это тебе не лохань-посудина, тут без инженеров не шибко наработаешь. Тут к рабочим рукам еще и мозги нужны.
— А я что? Я же не против! Совсем нет… Я же так, попросту. — Моряк дружески подмигнул веселыми глазами и, взяв за руку, просительно добавил: — А насчет гвоздичков не забудь, браток! Завтра прямиком на завод пришвартую, нам один пуд всего!..
— Ну и банный же ты лист, братишка…
Степан Колотубин вышел на улицу. Накрапывал мелкий дождь, тучи низко висели над городом, грязно-серые, как потрепанная солдатская шинель. Было не по-летнему прохладно. Около подъезда стоял грузовой автомобиль; в кузове, похожем на плоский ящик, сидели десятка полтора латышских стрелков с винтовками. Белобрысые, рослые, они о чем-то между собой разговаривали на своем языке.
«Вот теперь и будешь, товарищ Колотубин, вроде купчика, — Степан невесело усмехнулся. — Этому гвозди, тому подковы…» Он достал кисет, закурил. Самодельная махорка горечью драла горло, успокаивала. Степан задумчиво смотрел перед собой на красноармейцев, на грузовик, на торопливых прохожих, а мысли его все вертелись вокруг неожиданного предложения Василия Даниловича, вокруг Гужоновского завода.
