— А что такое, ага, комиссар? — спросил молодой джигит, сидевший неподалеку от Нуртаза.
На него зашикали со всех сторон: мол, не перебивай, хотя каждому был непонятен этот новый титул. Габыш-бай поднес пиалу и пил мелкими глотками кумыс.
— Сейчас разъясню; как говорят, каждому коню надо путь указывать, — улыбнулся гость джигиту и спросил: — Ты волостного знаешь?
— Знаю, знаю. Как не знать!
— А выше кто будет? Уездный начальник?
— Верно, говоришь. Уездный будет.
— Так главный комиссар повыше уездного. Теперь понятно, кто такой Алимбей-ага?
— Понятно, ага, понятно. Большой человек. Батыр!
Габыш-бай поставил пиалу на разостланную скатерть и внимательно посмотрел своими узкими глазами на незнакомца. В его взгляде мелькнуло неодобрение и тут же погасло. А гость, увлекаясь своим рассказом, продолжал:
— Прошлым месяцем в Тургае проходил большой съезд всего степного края. Много людей приехало и с рудников, и с дальних аулов. Все были там: и русские, и казахи, и солдаты… Рядом сидели, как братья. Алимбей-ага там главным был. Умные слова говорил. «Надо, — говорил, — чтобы своя армия была, чтобы защищать города и аулы, простой народ защищать, свою народную власть». Потом выступил Амангельды Иманов.
— Большой человек! — раздались возгласы. — Батыр! Два года назад вся степь казахская за ним шла против царя.
— Только тогда оружия не было, — продолжал гость. — Плеткой с куском свинца на конце да самодельной пикой разве победишь винтовки да пушки? Плохо тогда дело было. Много крови пролили.
Нуртазу очень хотелось дослушать рассказ, но старый чабан толкнул локтем и позвал:
— Мясо сварилось. Идем, помогать будешь.
Они вытаскивали из дымящего паром котла большие куски жирной баранины, раскладывали на деревянные подносы и ставили их на разостланную скатерть возле Габыш-бая. Хмурый бай Кара-Калы, правая рука главы рода, вынул из кожаных, расшитых бисером и украшенных серебром ножен кривой ферганский нож с белой костяной ручкой и стал быстрыми, ловкими ударами крошить мясо. Трое джигитов последовали его примеру, и на подносах росла горки душистой вареной баранины.
— Бисмилля… — Габыш-бай произнес первые строки молитвы и запустил свою пятерню в мясо, выбирая толстыми пальцами наиболее лакомые кусочки.
Следом за старшиной рода к подносу потянул свою руку гость, а за ним и джигиты. Подносы быстро пустели. Нуртаз и старый чабан едва успевали подносить куски вареной баранины и пиалы, наполненные наваристым густым бульоном.
