Вернулся Барсик и улёгся в стороне от костра. Однако, полежал недолго и принялся за умывание. Какие-то пёрышки, которые он старательно вычёсывал из своей шерсти, убедительно свидетельствовали, что он успел поохотиться и подкрепиться. Да и от заманчиво пахнувшего шашлыка кот в итоге отказался.
Поскольку товарищам не случилось сегодня пообедать, то шашлык, в нарушение всех диетических норм, настоятельно не советующих наедаться на ночь, прошёл «на ура». Что, вообще, может быть лучше неспешного пикника на свежем воздухе, когда над головой южное небо с миллионами звёзд? Под звуковое сопровождение тысяч цикад, под потрескивание углей в костре? И наконец, с шампуром в руке, на котором нанизаны покрытые тонкой коричневой корочкой куски вкуснейшего, прожаренного, сочного мяса? Когда рука сама тянется за очередной порцией, шипящей над ворохом рубиновых углей? И, конечно, кружка! Упаси бог, не с водкой или пивом, а с красным вином: терпкой и ароматной кровью винограда. Впрочем, напитки, это дело вкуса…
А ещё песни у костра под гитару, то весёлые, то задумчивые! Сегодня, однако, песни не звучали: на завтра планировалось много дел. И около часа ночи посиделки, вместе с костром затухли. Мужчины отправились в палатку, Лида, ёжась от ночной прохлады, предпочла заночевать в самолёте, укрывшись спальником. Вид показанного ей Павлом Васильевичем молодого скорпиона в немалой степени способствовал этому разумному решению.
И только Барсик продремал почти всю ночь у кострища: изредка просыпаясь и поднимая голову, он прислушивался к ночным звукам, а затем снова засыпал. Под утро задул свежий ветерок, стало прохладнее, и кот забрался в безхозную маленькую палатку, где закопался в одеяло и проспал в относительном тепле до рассвета. Едва же небо на востоке посветлело, и на озере сонно закрякали просыпающиеся утки, Барсик вышел из своего убежища, зевнул, обстоятельно потянулся и отправился в свои охотничьи угодья, лежащие пока в пелене тумана.
Солнце ещё только собиралось выйти из-за близких гор и дать жару продрогшей за ночь долине, как проснулся и Павел Васильевич. Он выбрался из палатки, произвёл несколько не то танцевальных па, не то выпадов из некой боевой системы, скрылся на пару минут из становища, а затем, вернувшись, поднял на ноги и своих молодых товарищей. Исключая, впрочем, Лиду.
Сергей и Пётр нехотя выползли из палатки, причём Петя прихватил и одеяло, и сконцентрировались у еле дымящего кострища, от которого шло слабое тепло. Разворошив золу и добравшись до ещё тлеющих под ней углей, ребята подсыпали в костёр из бумажного мешка дополнительную порцию. И скоро, после старательного раздувания, костёр уже дышал прежним жаром.
