— Анциферов, не зарывайся, дай знать, как только появятся их танки.
В башню рикошетом ударил снаряд. Мелкие осколки брони впились в лицо. Впереди, метрах в двухстах, немцы лихорадочно копошились у орудия. Кто быстрее? Капитан закрутил маховик наводки, «схватил» пушку и, не останавливаясь, выстрелил. Танк мчался дальше по дороге, сталкивая в кювет грузовики, а конца колонны все не было видно.
— Демин, Демин, иди к Анциферову, я дойду до конца и вернусь к вам. Слышишь меня?
— Сейчас поворачиваю, еще немножко, — отдавался в наушниках азартный голос Демина. — Еще дам им раза и поверну.
Последними в колонне были бензозаправщики. Капитан выстрелил, и над ними взметнулись столбы пламени. Машина развернулась и помчалась обратно, и тут забился в ушах тревожный голос Анциферова:
— Веду бой с танками.
— Отходи к леску, Толя, к леску отходи! Демин, Вася, отход. Я вас прикрою.
Из облака дыма, огня, разрывов вырвались немецкие танки. Их оказалось не меньше двадцати. Они шли развернутым строем. «У разъезда вас не будет. А здесь уже поздно, голубчики, поздно, гады!» — торжествующе сказал капитан. Он уже не думал о том, какой ценой они заплатят за свой дерзкий рейд, — он мчался навстречу вражеским машинам. Ему хотелось сшибиться с ними в лоб — за безнаказанные зверские бомбежки, за голубые автобусы, за убитых детей на дорогах, за Володю, Лену, Мамедова, за все, за всех. Поймав в перекрестье ближайшую машину, нажал педаль спуска. Остановился, дал еще несколько выстрелов и снова помчался на сближение. Горело уже три немецких танка.
— Демин, Анциферов, живы?
Совсем близко вражеские танки. «Стоп!» Выстрел. Еще выстрел.
— Прощайте, товарищи, отомстите за нас! Горим, идем на таран. Коля, прощай!
Это голос Анциферова!
— Толя, Толик, подожди, подожди! — не помня себя, кричит Николай Ермаков. — Оставьте машину… я приказываю!
Анциферов, столько раз горевший, много раз раненный и обожженный, не пожелал теперь покинуть боевую машину. Прощай, Толя, дорогой верный друг, прощайте, Оспанов и Тетерин!
— Демин, отзовись! — зовет капитан, но только сухой треск стоит в наушниках.
В панораме он видит, как немецкие танки, окружив, расстреливают деминскую «восьмерку». Пламя рвется из башни, из моторной части. Взрыв — башня отлетает прочь, и обезглавленная машина вся окутывается рыжими языками огня, черным густым дымом.
— Стой, Дорощук! Получайте за Толю, получайте за Демина! Дорощук, а ну давай на таран!
Тяжелый немецкий танк «T-IV» мчится прямо на их «десятку». Чья сталь крепче — немецкая или советская? Машины сшибаются. Гром отдается в танке. Целы!
