— Да, за малым дело стало — до Берлина дойти и оттуда до Павлова доехать…
Спартак не обиделся.
— Давай пиши адрес, — сказал он. — У нас ведь через Оку до сих пор моста нет — вот тебе и работа будет.
5
К вечеру второго дня боев за город, когда капитан Ермаков лишился еще трех танков, а батальон лейтенанта Жуликова по численности едва ли составил бы роту, связной командир принес, наконец, приказ отходить к переправе.
Береговой спуск запрудили повозки, машины, пушки, но уже не было напряжения предшествующих дней: подавляющее большинство войск и мирного населения успело переправиться на другую сторону.
— Не зря воевали, дали людям возможность уйти от фашистов, — услышали Николай и Спартак знакомый мальчишеский голос.
— Святов? — спросил Николай. — Жив парень?
— Воюет — дай бог всякому, — ответил Спартак.
— А тот — твой «комиссионный друг» — как?
— Живой-здоровый. Не герой, но и от пули больше не бегает.
— И это неплохо, — засмеялся Николай. — Святов из него сделает человека. Отличный командир со временем из твоего Святова выйдет.
— А по-моему, политработник, — сказал Спартак. — Лучше его агитатора у меня нет.
«Сводный пехотно-танковый полк», как называли себя сроднившиеся за эти дни красноармейцы, остановился в переулке. Собственно, переулком горы разбитого кирпича, железа, обугленных досок и бревен уже трудно было назвать. Все это походило на реконструкцию улицы Горького перед войной, и капитан усмехнулся такому мирному сравнению с тем далеким невозвратным временем.
Вместе с лейтенантом Жуликовым он отправился искать Мамедова и тут, у самого уреза воды, их застала очередная бомбежка.
— Где подполковник? — окликнул капитан бойца, которого позавчера видел около коменданта.
— Погиб два часа назад. Прямое попадание…
— Вот и погуляли на азербайджанской свадьбе, — с тоскою сказал Ермаков. — Кто сейчас за него?
Новый комендант, низенький, плотный майор с облупленным, сожженным солнцем носиком, багровый, потный, по внешности был полной противоположностью своего предшественника, но он был такой же охрипший, неумолимый и деловито-веселый.
Переправа уже оказалась в зоне воздействия вражеской тяжелой артиллерии, но огонь ее был пока малоэффективным. Опаснее была немецкая авиация, почти непрерывно бомбившая понтонный мост.
— Сейчас переправим на ту сторону госпиталя, потом пушки, а к двадцати двум часам подойдет ваша очередь, — поглядывая на небо, проговорил майор. — Будьте наготове.
Мимо них по крутому спуску уже сползала к мосту вереница голубых автобусов с большими красными крестами на бортах. Это были совсем мирные автобусы, словно перенесенные из прошлых добрых дней. На радиаторах алели длинные металлические флажки. Бледные лица раненых виднелись в растворенных окнах.
