– А вы циничный человек, – заметил Головлев.
– Что выросло, то выросло, – парировал Гуров. – Нормальный бизнес, все в порядке, не парьтесь. Я благодарен вам за откровенность. Если бы вы сейчас принялись меня уверять, что работаете здесь исключительно ради морального удовлетворения, я бы рассмеялся и просто прекратил с вами дальнейшую беседу.
– А вы не за зарплату работаете? – с вызовом спросил главбух.
– За зарплату, – согласился Гуров. – Именно поэтому я и не поверю, что кто-то работает просто так. Что ж, думаю, для первого раза вы мне рассказали достаточно о работе фонда. Теперь давайте перейдем непосредственно к Дане Амосовой. Вы же ее знаете, наверное, с первого дня своей службы здесь?
– Знать-то знаю, но… – осторожно проговорил Головлев, – не очень близко. Мы и сидели-то в разных кабинетах, у нее был свой, ей выделил отец. К тому же тогда Дана еще училась, она не всегда была здесь целыми днями. Бывало, что приезжала на пару часов, и все.
– Вы с ней дружили?
– Боюсь, что нет, – задумавшись, наконец признался Кирилл Дмитриевич.
– Почему? Вы близки по возрасту, привлекательный молодой человек… Она – приятная молодая девушка, примерно вашего круга. Неужели у вас не было общих интересов?
Говоря это, Гуров внимательнейшим образом следил за лицом Головлева, на котором отражались все эмоции. Сейчас Кирилл Дмитриевич был явно смущен и сразу как-то занервничал, словно пытаясь что-то скрыть. Он начал лепетать о том, что на работе думает только о работе и что Дана, конечно, была очень милой, но он никогда и ни за что не позволил бы себе ничего такого, к тому же она дочь босса. Чем окончательно убедил Гурова в том, что говорит сейчас неискренне.
«Ладно, спрашивать в лоб бесполезно. Он уйдет в себя и будет бубнить одно и то же, – сделал вывод Лев. – Попытаемся определить, что за этим стоит, окольными путями. И не через Головлева».
Он спросил, известно ли Головлеву о личной жизни Даны, и получил ответ, что у нее был какой-то парень, которого он, Кирилл Дмитриевич, никогда не видел и о котором Дана не любила распространяться. Что она была девушкой серьезной и больше интересовалась работой, чем противоположным полом. И что ее родителям, кажется, не слишком нравился ее друг, потому что Николай Николаевич хмурился, когда Дана разговаривала с ним по телефону. Что касается матери, то она в фонде не появляется почти никогда, и тут Кириллу Дмитриевичу добавить нечего.
– Скажите, Кирилл Дмитриевич, а где вы были сами вчера вечером? – в упор спросил Гуров.
