В этом мире все так нестабильно. Лоскутные государства все время лаются друг с другом, рвут одеяло на части. Быть может, удастся вырвать землю и для себя, а потом, чем черт не шутит, он сможет навести порядок и объединить княжества и баронства под свое начало. Идея звучала смело, даже чересчур нагло. Но некоторое время назад мысль, что он станет сотником и станет известен в нескольких государствах, выглядела абсурдной. Так что все в наших руках.
– Тяжелораненых придется оставить здесь. Подумай и позаботься об этом.
Сергей кивнул, допивая вино. По тону воеводы чувствовалось, что разговор окончен. Одинцов поставил пустую кружку на стол и, не прощаясь, вышел из палатки.
* * *
После выволочки, которую устроил воевода Глухарь, спать совсем не хотелось. Серега решил прогуляться по лагерю, голову освежить да подумать о наболевшем.
Вестлавтский лагерь засыпал. Повсюду горели костры, словно стая светлячков собралась на снежной поляне. Несли службу ночные дозорные. В полном боевом облачении с копьями наготове сторожили покой спящего лагеря. Одинцов задержался на холме, где в землю был вкопан стяг его сотни – черное полотнище с оскаленной волчьей мордой, развевающееся по ветру. Возле него неподвижно стоял караульный. Недавно он варился в котле сражения, а сейчас безмятежно наблюдал за спящим, покрытым легкой простыней снега полем. А на вид совсем мальчишка, лет восемнадцать, может, уже и стукнуло. При виде командира он вытянулся и заметно напрягся. Одинцов махнул рукой, отдавая команду «вольно». Дозорный расслабился, но все же старался не смотреть в сторону командира.
Серега услышал тихие осторожные шаги позади себя, но не оглянулся, зная, что это кто-то из своих.
– Что, не спится, Волк? – спросил его сотник Кринаш.
Одинцов не ответил. Он помнил насмешливое выражение лица сотника, когда воевода распекал его.
– И ведь не скажешь, что в этих местах война идет, – задумчиво произнес Кринаш. – Мы не могли прийти к тебе на помощь. Ослушаться приказа воеводы нельзя. Тебе почему-то сходит с рук дерзость и самоуправство. Но вздумай кто из нас пойти против слова Глухаря, тотчас был бы разжалован в рядовые и тянул бы лямку в той же сотне, которой недавно командовал.
– Твои извинения приняты, – грубо сказал Серега.
– А я и не извинялся. С чего ты взял? – Кринаш удивленно хмыкнул. – Ты выскочка, ты чужак. Таких, как ты, не любят и вряд ли полюбят. Я тоже чужак. Родился в княжестве Гарим. В детстве я часто наблюдал, как на гладиаторском ринге люди сражаются с фартерами, бойцовыми псами. Я знаю, на что они способны. Убить их очень тяжело. Поэтому я сильно удивился, когда тебе удалось справиться в одиночку с двумя псами. Это заслуживает уважения. Но! Я начинал свой путь простым рядовым. Десять лет назад мне довелось сражаться против упаурыков…
