— Ты хочешь сказать, что вы устроили пир со «стилтоном» и изумительным дырчатым сыром прямо на его кровати, и он так и не поцеловал тебя?
— Именно.
Девушки сегодня работали допоздна и в качестве вознаграждения позволили себе по коктейлю «Маргарита» в «Ганновер-Гранд».
Усевшись за столик в относительно тихом уголке, подруги принялись анализировать недавнее свидание.
— Вы провели вместе целый день. Он рассказал тебе о кошмарных годах, проведенных в школе-интернате, и о своем разводе. И… ничего не произошло?
— Люсинда, ты заставляешь меня чувствовать себя полной уродкой.
— Прости, милая, но я ничего не понимаю. Во сколько ты ушла?
— В одиннадцать, — неуверенно произнесла Эми, в ужасе оттого, что может подумать Люсинда. Орландо — вампир? Священник? Гей?!
— Хм. Что ж, должна признать, я теряюсь в догадках. Может быть, еще окончательно не зарубцевались раны после развода, — она ухватилась за вполне разумное объяснение. — Он просил тебя увидеться снова?
— Сейчас не 1953 год, Люс!
Эми уступила соблазну и решительно протянула руку к пачке сигарет.
— А представь, если он спросит, можно ли тебя поцеловать, — Люсинда перегнулась через стол, чтобы помочь Эми закурить.
— О боже, это будет кошмаром! Люс, люди ведь так не делают?
— Откуда мне знать? Я на протяжении многих лет встречаюсь с одним и тем же парнем! По крайней мере, так бывает в кино.
— Люс, я умру, если так случится. Или еще хуже, представь, он скажет — «займемся любовью»!
— И что?
— Терпеть не могу, когда говорят «заниматься любовью». Такой отвратительный эвфемизм! Как будто женщины слишком ранимы для того, чтобы знать о сексе! Чушь собачья!
— Да, или «планирование семьи». Глупо! Я хожу в клинику планирования семьи не потому, что я хочу, чтобы у меня было шесть малюток — двое белокурых и четверо темноволосых, — а потому что я вообще не хочу иметь детей, — поддакнула Люсинда.
К счастью для Эми, беседа переключилась с персоны Орландо на темы менее ужасные. Случившееся не поддавалось ни идеализации, ни разумному объяснению. Эми действительно чудесно провела время. Да, поцелуй не состоялся, но она уже вся изнервничалась и не могла больше думать об этом.
Вернувшись домой и полагая, что плоские монстры уже давно спят, Эми на автопилоте подошла к холодильнику и вытащила яблочный штрудель, пролежавший там уже несколько дней.
— Эй ты, прогульщица!
На кухне появилась Кэт в мужской пижаме — своеобразный жест, посредством которого она пыталась доказать всему миру, что однажды в ее спальне побывал мужчина. Кэйт вошла следом.
