— Ох, Форрест, как ты МОГ! — и убежала. Банджоист тоже подхватил свое банджо и убежал.
Ну в общем, после этого оказалось, что в группе я больше не нужен, и я вернулся в свой подвал. Я так и не понял, что же случилось, но потом Бабба заметил свет у меня в подвале и пришел ко мне. Когда я ему все рассказал, он мне ответил:
— Боже милосердный, Форрест, да ведь они занимались любовью!
В общем, я и сам бы это мог понять, только неприятно было это слышать. Впрочем, мужчина должен ведь всегда смотреть правде в глаза?
Хорошо, что я продолжал играть в футбол, потому что мне было так неприятно, что Дженни занималась ЭТИМ с банджоистом и вовсе не интересовалась в этом отношении мной. Но к тому времени мы уже целый сезон играли без поражений, и должны были выступать в финале Национального первенства в Оранжевом кубке против этих кукурузников из Небраски. С этими командами с севера всегда было нелегко, потому что за них могли играть цветные, а от некоторых из этих парней хорошего ждать не приходилось — вроде моего соседа Кертиса, например — хотя лично я от цветных всегда видел больше хорошего, чем от белых.
Ладно, приехали мы в Майами на матч, и когда настало время игры, мы немного волновались. Тренер Брайант зашел в раздевалку и говорил совсем немного — типа того, что если мы хотим выиграть, то должны играть как звери, или что-то в этом роде. Потом мы вышли на поле, и они набросились на нас. Мяч полетел прямо в меня, я подхватил его из воздуха и ринулся прямо в кучу в этих небраскинских кукурузных негров и здоровенных белых парней, каждый не меньше двухсот килограммов весом.
Так шло весь день. К концу первой половины счет был 28:7 в их пользу, и мы недосчитались кучи парней. В раздевалку зашел тренер Брайант и качая головой сказал, что он так и думал, что мы его подведем. Потом он стал рисовать на доске мелом и что-то объяснять нашему квартербеку Снейку, и еще некоторым парням, а потом позвал меня в коридор.
— Форрест, — сказал он, — пора кончать с этой хренотенью, — его лицо было так близко к моему, что я чувствовал на себе его горячее дыхание.
— Форрест, — сказал он, — весь год мы тренировали прием передачи и проход, и ты вел себя прекрасно. Во второй половине мы должны применить это против этих небраскинских гаденышей, они будут так поражены, что у них раковины свиснут до лодыжек. Но именно ты должен этого добиться — ты должен бежать так, словно за тобой гонятся волки.
Я кивнул, и мы снова пошли на поле. Все кричали и свистели, но я чувствовал, что мне на плечи лег тяжелый груз ответственности. Ну что же — такое ведь иногда случается.
