— Я хочу поговорить с вами о господине Танееве, — начал Николай Григорьевич, вернувшись на свое место. — Мне кажется, что кроме таланта у молодого человека есть… нечто большее, некая… широта мировоззрения, что ли.
Петр Ильич мгновенно расслабился и даже позволил себе улыбнуться. Сережа Танеев, окончивший консерваторию с большой золотой медалью в прошлом году, был одним из его любимых учеников. Именно Танееву решил он посвятить свое только что оконченное произведение — «Франческу да Римини».
— Полностью согласен с вами, Николай Григорьевич, и даже позволю себе добавить, что…
Проговорили с четверть часа и сошлись на том, что столь сведущий человек, да еще и обладающий редкими нравственными достоинствами, непременно должен вернуться в стены альма-матер в качестве преподавателя.
— Не исключаю, что впоследствии… — сказал в завершение разговора директор, но тут же оборвал себя.
«…он станет директором», — докончил в уме Петр Ильич и кивнул. Он ничего не имел против.
Начавшийся с Танеева разговор на Танееве и окончился. О «фельетоне» не было сказано ни слова…
Занятия, занятия… Слава богу, никто не пытался заговорить о фельетоне. Петр Ильич уже собрался домой, как вдруг был перехвачен в коридоре Иосифом Котеком.
— Петр Ильич! — возопил темпераментный юноша, потрясая скрипкой, зажатой в левом кулаке, и смычком, что был в правом. — Уделите мне чуточку вашего драгоценного внимания, умоляю.
Пришлось уделить — Иосиф попросил обождать минуту, сбегал за футляром для скрипки, вернулся и предложил:
— Не отобедать ли нам в «Европе»?
— Отчего же нет, — согласился Петр Ильич.
У него не было заведено готовить домашние обеды. Не было и кухарки. Нехитрый завтрак на скорую руку стряпал камердинер Алексей, а за обедом и ужином посылали в ближайший трактир.
Оделись (Петр Ильич не отказал себе в удовольствии помедленнее продевать руки в поданное швейцаром пальто — знай, мол, свое место и не ехидствуй) и вышли на улицу, где накрапывал мелкий противный дождик.
Ванька подвернулся тут же.
— На Неглинную, к гостинице «Европа»! — велел Иосиф, забираясь вслед за Петром Ильичом в пролетку с поднятым верхом. Виртуоз смычка в повседневной жизни был довольно неуклюж.
Иосиф не стал испытывать терпение — рассказал о деле еще в пути. Напустил, правда, поначалу туману.
— Некая весьма известная дама поручила мне крайне деликатное дело, — негромко начал он, склонившись к уху собеседника.
— Стать крестным отцом ее новорожденного малютки, — попытался угадать Петр Ильич.
