День шестого июля он не запомнил — в памяти всплывали какие-то обрывки. Вот она берет его под руку… вот они стоят перед священником… кольцо с трудом налезает на его отекший палец… ему пришлось коснуться ее губами… толстая краснолицая, неопрятная на вид, мать Антонины Ивановны утирает слезы… Иосиф, с тоской и недоумением во взоре, говорит ему что-то… брат Анатолий целует новообретенную родственницу… по выходе из церкви жена начинает говорить о каком-то Кудрявцеве, который «душка»… кажется, душка Кудрявцев обещал ей выгодно продать ее лес какому-то купцу из Вильно… тряская карета… Николаевский вокзал…
В купе он наконец-то получил возможность успокоить нервы при помощи коньяка. Жена от радости трещала без умолку. Тем было три — красота ее подвенечного платья, продажа клинского леса, ее отказ генералу, который имел несчастье к ней посвататься. На сменявшие друг друга графины с коньяком, которые приносил услужливый кондуктор, она уже косилась неодобрительно, а когда он закурил, призналась, что не выносит табачного дыма. Странно… когда он был у нее в гостях в тот памятный злосчастный вечер, она ничего не имела против сигар и даже призналась, что когда-то училась «пускать дым колечками».
— Ах, Петичка (при этом «ласковом» обращении его всякий раз передергивало), я так волнуюсь перед встречей с твоим батюшкой! — притворно волновалась она.
Актриса из Антонины Ивановны была никудышная. Впрочем, нет — до свадьбы ей удавалось произвести на будущего мужа нужное впечатление, это сейчас, на положении законной супруги, она позволила себе расслабиться.
Подъезжали к Клину.
— Смотри, милый, — заволновалась Антонина Ивановна, указывая рукой на бесконечную череду деревьев за окном купе, — где-то здесь находится наш лес! Ах, только бы не подвел Кудрявцев, только бы не подвел! Как ты думаешь, может быть стоит выплатить ему авансом часть комиссионных? Он намекал на это дважды.
— Вряд ли это уместно, — заплетающимся языком
проговорил он, только что закончивший подсчитывать, во что обошлась ему вся эта затея со свадьбой, и ужаснувшийся итогу.
— Он обещал, что я получу, ой, прости — мы получим четыре тысячи! Признаюсь, мы с маман на такую сумму даже не рассчитывали…
Очередной глоток коньяка осадил волну раздражения.
— Наверное, уже пора спать… — он полез в карман за часами.
— Да, пора, — согласилась Антонина Ивановна. — Но я хотела бы сказать тебе, Петичка, что в первую нашу ночь тебе придется поскучать…
