В заключение она рассчитала несчастного кандидата в зятья и велела ему немедленно убираться из Вены, заявив, что в противном случае ославит его на весь белый свет.
Дебюсси в полчаса собрал свои вещи и уехал в Париж. Разумеется, не повидавшись с Соней, которую мать призвала к себе и никуда не отпускала до тех пор, пока ей не доложили, что поезд унес Дебюсси прочь.
Петру Ильичу она сообщила правду, но — сильно урезанную: «У Сони новый учитель для фортепиано, потому что Debussy уехал в Париж».
— Ах, мама! Какая из меня мадам Дебюсси?! — рассмеялась Соня. — Я и думать о нем позабыла! Хотя… он был такой милый и смешной!
«Если бы Вы только вполовину могли знать всю неизмеримость блага, которым я Вам обязан, все неизмеримое значение той «самостоятельности» и свободы, которое вытекает из моего независимого положения. Ведь жизнь есть непрерывная цепь маленьких дрязг, мелочных столкновений с людским эгоизмом и амбицией, и стоять выше всего этого можно, только будучи самостоятельным и независимым. Как часто мне приходится говорить себе: хорошо, что так, а что если бы этого не было?» — спрашивает Чайковский.
«Я когда приезжаю в Россию, то только и испытываю впечатления от этой людской злобы, мелочных преследований, зависти, какого-то змеиного шипения, которое слышится, хотя не всегда даже видишь, откуда оно идет. И за что это? Уверяю Вас, дорогой мой, что я никому зла не делаю, а в то же время видишь, как ищут милостей другого, вполне ничтожного и бессердечного человека», — отвечает баронесса фон Мекк.
«Другим человеком» был кто-то из компаньонов баронессы фон Мекк по Рязанской железной дороге.
Они не обольщались в людях — прекрасно знали, как жестоки и гадки могут быть люди.
И все больше ценили друг друга — скучали без писем.
А писем стало меньше. Петр Ильич однажды сделал одно очень грустное открытие — вдруг осознал, что многие из тех, кого он знал, уже умерли.
Стал перебирать в памяти имена с фамилиями и похолодел от мысли о том, что и ему осталось жить недолго.
Во всяком случае большая часть жизни уже позади, а сколько еще не сделано!
Всегда отличавшийся высокой работоспособностью (лишь бы никто не мешал), он стал работать значительно быстрее.
Начал чаще появляться на публике.
Идя навстречу просьбам Танеева, согласился дирижировать. Дирижировал «Черевичками» в Большом театре и получил от процесса, которого чурался всю жизнь, огромное удовольствие.
