— А, это тот, что обворовал украинское правительство?
Наум Абрамович даже останавливается и мягко берёт Терниченко под локоть.
— Только, ради Бога, голубчик, не затрагивайте с ним этой темы, он страшно чуток к этому. Я вас умоляю!
Микола смеётся, освобождает руку и обнимает Финкеля за плечи.
— Эх вы, чуткий народ! Будьте спокойны, не коснусь.
Но Прокопу Панасовичу с самого начала не нравится ни сам Терниченко. с его белокурой небритой щетиной на сероватых щеках, ни широкие губы, ни чудной стеклянный блеск его глаз. А особенно эта фамильярность, это весёлое панибратство в обращении с ним, Круком, будто он человек, с которым можно не церемониться.
Но вместе с тем и нравится этот субъект: как-то легко с ним и просто, словно сидишь голый, не испытывая ни малейшей неловкости и беспокойства.
Наум Абрамович окидывает бистро взглядом детектива. Ничего и никого подозрительного. Краснорожий patron[6] за стойкой, равнодушный к любым тайнам своих клиентов, три-четыре сугубо французские нааперитивленные фигуры вдоль стены.
Наум Абрамович заказывает гарсону кофе для себя и Терниченко и обеими ладонями проводит по ребристой лысине.
— А теперь, Микола Трохимович, разрешите приступить к нашему делу.
Микола Трохимович светло-жёлтой улыбкой даёт соответствующее разрешение.
— Прежде всего вот что, дорогой вы мой: просим вас помнить, что дело есть дело и, так сказать, никаких моральных оценок не содержит. Вы знаете Финкеля: в делах он узкий кретин, дело есть дело, и ничего больше. Voila. Итак, бесценный мой, позвольте задать вам один вопрос.
Чтобы с максимальной деликатностью сформулировать свою мысль, Наум Абрамович несколько раз поправляет на столе свой солидный портфель, попутно размышляя. Мик ждёт спокойно и весело.
— Вопрос такой: можете ли вы в принципе согласиться, чтобы Ольга Ивановна приняла участие в одном деле такого рода: любыми средствами — я подчёркиваю: любыми! — добыть у одного человека некоторые… некоторые документы? Конечно, если на это согласится сама Ольга Ивановна! Но прежде всего мы хотели бы знать, вы в принципе против или нет. Только помните: дело есть дело!
Терниченко опускает глаза на свои жилистые руки, сложенные на столе, и какое-то время молчит. Финкель же быстро смотрит на Крука, который сонно сосёт сигару и щурится: умный парень Терниченко, сообразил моментально.
Парень тихо поднимает глаза.
— Видите ли, Наум Абрамович, на такое предложение отвечают по-разному, в зависимости от обстоятельств. Иногда просто поднимают руку и…
