Ник. Мне нужно было изгнать мысли о нем из своей головы! Я ускорила шаг, перейдя на бег трусцой, заспешила по коридору. Особняк был еще больше, чем казался снаружи, и, могу поклясться, сколько я ни блуждала, ни разу не попала в одну и туже комнату дважды. Я открыла дверь музыкальной гостиной, наполненной инструментами, обнаружила обитаемую спальню: два раскрытых чемодана лежали на темно-красном персидском ковре, а в них было то, чего я, даже в моем теперешнем состоянии, просто не могла не заметить — такое количество косметики и средств для ухода за кожей, какого не имели я и моя мама, вместе взятые; пять упаковок сигарет «Мальборо лайтс» с наклейками «дьюти фри»; гора дамского белья, все «Козабелла»; и несколько юбок, которые даже на мне казались бы микромини. Я содрогнулась при виде предательских признаков биологического вида, известного как Homo modelus, и с силой захлопнула за собой дверь.
Следующая дверь вела в сильно задрапированную комнату, освещенную лишь светом экрана видеокамеры, стоявшей на штативе в углу. Я уже видела этот зеленый цветовой фон и раньше… Где же? Выглядело так знакомо… О Боже! В голове с быстротой молнии промелькнули все батальные сцены, виденные мной по телевизору, — битвы, ведущиеся в темноте. Жуткие полосы зеленого, струившиеся с экрана, когда бомбы падали на Багдад… Это, догадалась я, была камера ночного видения. А затем — прежде чем мое чувство приличия смогло одержать верх над моим инстинктом моментально делать колкие замечания, — подумала: «Не было ли большинство сексуальных сцен в парижском «Хилтоне» залито тем же зеленым туманом?»
С этими мыслями в голове я заспешила прочь из темной комнаты, переполненная злостью еще больше, чем замешательством, и продолжила свой путь через этот лабиринт, как паникующая лабораторная крыса. За следующим поворотом увидела слегка приоткрытую дверь и на цыпочках вошла внутрь. Здесь находилась еще одна видеокамера, закрепленная на стойке, а позади нее был бархатный занавес цвета бургундского, отделявший часть комнаты. На камере красовалась наклейка «Исповедальня. Кабина 1». И горела красная лампочка. Шла запись.
В каком бы отчаянии я ни была, ища выход любопытство взяло верх. Я медленно приблизилась к камере и молча всмотрелась в монитор. Брюнетка с заплаканными глазами, закутанная в белый банный халат, полулежала на чем-то похожем на красную кожаную софу в форме губ и прикладывала к глазам салфетку «Клинекс».
