Но что потом? Смогу ли я когда-нибудь вернуться? Сколько бы я ни шутила по поводу того, что имею самую «пушистую» работу в журнале, это на самом деле было «лакомое» назначение, позволявшее мне носиться по всей Европе, описывая индустрию моды. (Хотя слово «индустрия» как-то не укладывается в моем мозгу.) Я обедала с Донателлой и разговаривала с Габбана. И — на страх и одновременно гордость своей мамы — встречалась с самим маэстро, мсье Сен-Лораном. Друзья завидовали мне, несмотря на то, что я часто рассказывала им о вещах, которые лишь казались очаровательными, но не были таковыми на самом деле. Какой нормальный человек может провести много часов ожидания в переполненных залах ради семнадцати минут всплеска ярких огней, громкой музыки и редких изумительно скроенных костюмов?! И каково выдерживать такое по тридцать раз в неделю, умножьте на четыре города, дважды в год… и вы получите одну выбившуюся из сил модницу.
С другой стороны… меня приглашали на распродажи образцов коллекций, не внесенных в список «Дейли кенди». Я была окончанием цепочки, получающим надбавку на приобретение одежды и выплаты на представительские расходы, хвала Господу.
Было и еще кое-что, чему не учили в школе журналистики. Единственные «доспехи», которые мои однокурсники могли стремиться получить, были рабочие спецовки и противогазы. Одна из тех немногих, кто не застрял в захолустье, давая рутинную полицейскую хронику, Тара Райт написала претендующее на приз эссе о салатных барах гастрономов Нью-Йорка. А Марк Макинтер дал материал о двух гражданских войнах в странах, которые не способны обнаружить на карте даже неамериканцы. Я тоже писала о разного рода «горячих точках», например, у баров в отелях. Несколько лет назад, к примеру, я оказалась вблизи перестрелки; французская полиция тогда остановила гала-представление великого Армани на площади у Сент-Сюльпис и силой эвакуировала из шатров целую толпу модников в разнообразных нарядах. Моя единственная рана, полученная на войне: испорченные от грязи и беспорядков туфли-мюли из змеиной кожи от Джимми Чу. Но большей частью я описывала рукава кимоно и ручные швы, хорошо сохраняющие форму. Пулитцеровская слава или бесплатный билет на показ мод: что предпочтет девушка?
На время я убедила себя, что у меня действительно не было выбора. Я привносила в свои сюжеты юмор и интеллигентность, иногда даже удивляясь самой себе и тому, что сумела запомнить со времен обучения в общеобразовательной школе. Не важно, если иногда я получала письма от читателей, интересующихся, какое отношение имеет русская революция к новейшим оттенкам губной помады? (И это Родд и еще вычеркнул мое упоминание Троцкого.) Ну и что из того, что ссылка на Ницше в моей статье о шпильках в прошлом месяце была оставлена без внимания теми читателями, которых интересовала лишь парочка новых туфель? Но — ха! — разве я, в конце концов, не оказала им услугу?
