Не замечая, что все уставились в его сторону, солдат снова затараторил:
— Вот как прибудет наша бригада… Вот как застрочат наши пулеметы…
— Да успокойте вы пацана! Врежьте ему по зубам чем-нить тяжелым! — не выдержал боец, сидевший впереди рядом с Кириллом.
— Вот ка-ак… — после грубого тычка в плечо юный герой пришел в себя, замолк и начал застенчиво оглядываться на соседей. Его зрачки лихорадочно метались от лица к лицу, от нашивки к нашивке, от автомата к автомату, а взгляд искал ответа, поддержки, участия, совершенно не понимая, что произошло. Этими, как ему казалось, мысленными речами паренек воодушевлял себя перед грядущим, пытаясь вытеснить из сердца холодный, мертвящий ужас, который побуждал спрыгнуть с тачанки и бежать, бежать назад, крича о своей слабости…
— Ладно, я вам счас анек расскажу, — примирительно произнес все тот же густой бас, который минуту назад требовал «успокоить пацана». — Значит, идет медосмотр на Четвертом Рейхе, чтоб в дозор за двестипятидесятый метр отправляться. Ну, два близнеца ихних сидят, ждут, а идти в туннель дежурить ох как страшно! Одного вызвали. Вот он выходит из кабинета, а второй спрашивает:
— Ну что, взяли?
— Нет, комиссовали.
— Пройди еще раз за меня, а то раздеваться не хочется.
Через несколько минут:
— Слушай! А тебя взяли, прикинь!
Может быть, в другое время «бородатый» анекдот не показался бы таким смешным, но сейчас, в атмосфере сгустившегося напряжения и неизвестности, он вызвал взрыв гомерического хохота. Кирилл, согнувшись, утирал слезы, когда рассказчик, сидевший рядом и смеявшийся вместе со всеми, вдруг запрокинул голову и тяжелым кулем навалился на плечо юноши. Никто не успел понять, что произошло, и под сводом туннеля еще звенел веселый смех над анекдотом, а пуля уже заставила балагура замолчать навсегда.
В эту же секунду с первой дрезины раздался вопль:
— Ёж! Ёж! Тормози!!!
Внезапный рывок чуть было не приложил Кирилла головой к бортику. Все еще движущуюся платформу ощутимо повело в сторону. Шпалы, одна за одной подминаемые под себя тачанкой, сменились бетонными кольцами тюбинга. Стена надвигалась с пугающей скоростью. Кирилл выкинул руку вперед, чтобы схватиться за раму каркаса. Сильнейший удар предшествовал остановке. Несмотря на попытку зацепиться, юношу швырнуло на рельсы. Следом с дрезины повалилось еще человек пять. Тоннель озарился вспышками выстрелов. Грохот пулемета бил по голове кувалдой, рвал барабанные перепонки. Следом вспыхнуло ослепительное зарево взрыва, и немой черный мир обступил оглохших людей. Потерявшие ориентацию, полуослепшие коммунисты приподнимались и под шквальным огнем невидимого врага точно сбитые кегли валились за металлические борта дрезины. Уцелевшие бойцы Красной ветки, повинуясь инстинкту, потому что никаких команд слышно уже не было, рассыпались горохом по туннелю, и повели ответный огонь.
