— Ну, чего смотрите? — Лом немного обогнал толкаемую еще одним бойцом тележку и обратился к бойцам. — Раздвигайте заслон!
— Так ведь… — старшина хотел было возразить, что без пропуска вывозить грузы со станции запрещено, однако не решился спорить с бородатым коммунистом, который, как уже все знали, не отличался особым терпением и был правой рукой нового руководства. Поэтому, махнув на правила, он дал команду убрать с рельсов мешки с песком.
— Что, Дракулу тащите?! — пошутил дозорный, когда «гроб» проплывал мимо.
— Почти… — голос Лома нервно дрожал. — Подарок везем… На Ганзу… Вот сейчас доставим, и сразу назад… Да, усильте бдительность: проверка к вам собирается, мы ее чуток обогнали…
— О, спасибочки за предупреждение, товарищ! — улыбнулся старшина.
Благополучно миновав станционный блокпост, тележка скрылась в темноте за поворотом. Прожектор погасили, укрепления вернули на место и стали срочно наводить глянец. Командир поста даже расчехлил тяжелый станковый пулемет на дрезине. Однако начпартии все не было видно…
* * *
— Стоп! — проговорил командир диверсионной группы, когда последний отблеск заставы пропал из виду. — Что ж, надо признать, все прошло «на отлично». Давай-ка со схемой сверимся… та-ак, четырехсотый метр мы прошли, теперь нам надо еще чуток проехать… и вот сюда, в этот тупичок заехать… — бормотал он себе под нос, тыча пальцем в бумагу, которую достал из кармана брюк. — И в этой подсобочке отсидеться… но это уж мы сами сделаем, а тебе, спасибо за помощь!
— А где Лыков? — мертвым голосом спросил Лом.
— Анатоль Тимофеича тут нет. Но мы сами доставим Сомова, не волнуйся, — ганзеец иронично посмотрел на бородача и подмигнул. — А тебе, извини, путь к нам закрыт.
— То есть как? — Лом оттолкнул одного из солдат и подошел вплотную к наглецу.
Бойцы направили стволы в лицо коммунисту.
— Я хотел сказать… — бородач презрительно покосился на ружейные дула. — Я только хотел спросить: а мне-то теперь что делать?
Упитанное лицо офицера расплылось в нахальной ухмылке:
— Не знаю, солдат. Можешь к своим вернуться. Хотя, наверно, тебе и назад нельзя… Ну, тогда… — он отступил в сторону «гроба на колесах». — Можешь остаться и подыхать прямо здесь.
— Что?!
Правила игры менялись на глазах. Обман раскрылся. «Паскудина… шантаж… а я-то, дубина, подлецу Лыкову поверил…» — эти мысли, как отдача автомата, пронеслись в сознании коммуниста. Он сжал кулаки, но ринуться на врагов не успел: опережая его движение, раздались выстрелы. Одна пуля попала в живот, вторая в грудь, третья в лицо. Голова здоровяка запрокинулась, и Лом упал плашмя, в судорогах выплескивая кровь на шпалы…
