Старик испуганно закрутил головой, а потом с недюжинной силой попытался вывернуться, но Кирилл держал цепко, чувствуя, что должен на ком-то выместить накопившуюся злость.
— Слушай, командир, отпусти… Отпусти, а? Ну, что я тебе? — сдался вдруг дед, переставая сопротивляться. — Хочешь, цацку эту за так отдам? Только отпусти…
Зорин разжал пальцы. Старик чуть не ударился затылком о тюбинг стены. Потом кинул часы юноше и моментально исчез.
Красноармеец у бронированной двери запомнил Зорина и пропустил беспрепятственно. А вот представитель внутренней охраны смотрел с явным неодобрением и отнюдь не спешил вылезти из-за стола, чтобы открыть камеру.
— А что у тебя в миске? — начал он ворчливым тоном, перейдя на «ты». — И почему бушлат в камере оставил? Это неположено. И свет забирать надо…
— А голодом морить — положено? А грабить — положено? А ты хочешь, чтоб она умерла тут?! — вскипел Кирилл, поднося к носу тюремщика кулак, в котором были зажаты отвоеванные часы. — Смотри у меня! За издевательства под трибунал пойдешь! Вы что тут развели? Концлагерь?! Я Сомову скажу, он быстро с вами разберется…
— Тут не курорт, а исправительное учреждение. Двадцать лет работаю, и никто еще не умирал, — не испугался угроз тюремщик и с обидой добавил: — А если начнем разбираться, то ей кусаться тоже не положено. И ни ты, и никакой Сомов разрешить этого заключенным не можете. А если разрешит, то тогда сами их и сторожите! Понаехали тут…
Шаркая ногами, он неторопливо приблизился к двери и с пыхтением открыл ее. Кирилл нетерпеливо забежал в камеру. Ирина сидела на матрасе, закутавшись в бушлат, и смотрела так испуганно, что у парня защипало в носу от жалости.
— Вот, посмотри, — юноша сел на корточки и подал Лыковой миску и пакет. — Угощайся… тут и ложка где-то должна быть.
Девушка развернула сверток и жадно набросилась на еду.
— Спасибо, Зорин, — проговорила Ирина, собирая последние крошки. — Ты и правда друг…
— Ира, — Кирилл разжал кулак. — Ирочка, смотри…
Глаза узницы округлились и наполнились слезами.
— Это же… — Лыкова взяла с его ладони часы и, словно не веря, быстро вертела их в руках. — Мои часы… А у меня их забрали… Они же еще мамины, от нее сохранились… А ты смог вернуть…
Она крепко обняла Кирилла и заплакала.
— Ириночка, я сделаю все… слышишь, все возможное, чтобы вытащить тебя отсюда! Я поговорю с отцом… с Сомовым… если понадобится, до самого Москвина дойду! Я найду способ спасти тебя… Послушай, выходи за меня… Только соглашайся… слышишь… выходи за меня замуж…
