- Так вы чем занимаетесь? - спросила она, поставив бутылку на кофейный столик.
Я уцепился за вопрос - слишком уж явно уцепился, наверно. Стал пространно рассказывать, какая нудная у меня работа: десять лет почти на одном месте, пишу рекламу, мозги ссохлись уже от неупотребления. Примерно на середине подробного отчета о нашей теперешней кампании по рекламе водки из Ганы, которую гонят из кожуры тыквы-горлянки, я услышал: "Мне это очень даже понятно", и она рассказала, как ушла из ветеринарной школы.
- После того как увидела, что они там с животными вытворяют. Например, стерилизуют собак просто ради нашего удобства, просто потому, что нам легче, когда у них нет половой жизни. - В ее голосе послышалась ярость. - Все та же старая песня, видовой фашизм худшего толка.
Альф лежал у моих ног, тихонько ворча и скорбно глядя на меня голубым глазом, - безобиднейшее из существ. Я издал неопределенный звук, означавший согласие, и показал на Альфа:
- А пес ваш, у него что, артрит? Или дисплазия бедра?
Я был доволен своим вопросом: помимо глистов, дисплазия была единственным ветеринарным термином, какой я мог извлечь из кладовой памяти, и мне было ясно, что проблемы Альфа посерьезней, чем просто глисты.
- Еще чего! - рассердилась Алина. Она горько, глубоко вздохнула. - Все несчастья Альфа не от природы, а от людей. Его измучили, искалечили, изуродовали.
- Искалечили? - повторил я, чувствуя, как во мне вскипает возмущение - за прекрасную девушку, за невинное животное. - Кто?
Алина подалась вперед, глаза ее зажглись подлинной ненавистью. Она назвала крупную обувную фирму, вернее, прошипела название. Привычное и знакомое, оно повисло между нами в воздухе, внезапно сделавшись зловещим. Альфа использовали в эксперименте по проверке собачьей обуви - замша, кордовская цветная кожа, разные способы обработки. Собак ставили в этой обуви на бегущую дорожку, чтобы оценить скорость износа; Альф был в контрольной группе.
- В контрольной группе? - я почувствовал, как у меня на затылке волосы встают дыбом.
- Для убыстрения дела дорожку покрыли крупнозернистой наждачной бумагой. Отвернувшись к окну и закусив губу, Алина смотрела на бьющие в берег волны. Контрольная группа была без обуви.
Я был ошарашен. Хотел к ней подойти, утешить, но словно врос в кресло.
- Невероятно. Как они могли...
- Очень даже вероятно, - сказала она. Бросила на меня изучающий взгляд, потом прошла через комнату к стоявшей в углу картонной коробке. Я был взволнован ее рассказом и еще больше взволнован ее видом, когда она склонилась над коробкой в своем бикини "гортекс"; я вцепился в подлокотники кресла, словно это была тележка на "русских горках". Спустя мгновение она кинула мне на колени дюжину папок. На верхней стояло название той самой обувной фирмы, и она содержала вырезки из газет, несколько страниц журнала с записями о работе оборудования и сменах сотрудников на предприятии в Гранд-Рапидс, да еще план лаборатории. На других папках были названия косметических фирм, биомедицинских исследовательских центров, меховых и консервных фабрик, предприятий по переработке мяса. Сев на край кофейного столика, Алина смотрела, как я все это листаю.
