— Как долго вы с ней разговаривали?
— Часа полтора. Потом я сказал, что мне пора обедать и садиться за книги и что хорошо бы она ушла. Ну, она и ушла.
— Вы не знаете, куда она пошла?
— Нет. Я спросил ее, но она только засмеялась и сказала, что никогда не знает заранее, куда идет.
Было уже поздно, когда я расстался с Зеннером, но я все-таки позвонил в кабинет Питера Рендала. Его не оказалось на месте. Я сказал, что он мне нужен срочно, и тогда сестра посоветовала позвонить ему в лабораторию. По вторникам и четвергам он часто работает там допоздна.
Я не стал звонить. Я просто пошел туда.
Питер Рендал был единственным членом семейства Рендалов, с которым я был знаком. Мы несколько раз встречались на званых вечерах то у того, то у другого врача. Не заметить его было невозможно, во-первых, потому, что он сразу же обращал на себя внимание, и, во-вторых, потому что он любил званые вечера и не пропускал ни одного.
Питер Рендал был титанически толст. Румяное лицо его тонуло в складках жира, Это был веселый, общительный человек, и смех его был заразителен. Он курил одну сигарету за другой, пил без меры, болтал без умолку, причем очень остроумно, словом, был душой любого общества и гвоздем вечера; он мог в два счета расшевелить кого угодно. Бетти Гейл, жена главного врача Линкольнской больницы, сказала как-то: «Это же великолепный образец общительного животного". Бетти вообще любила загибать подобные фразочки, но на этот раз она на удивление попала в точку. Питер Рендал действительно был общительным животным — компанейским, не склонным к самоанализу, непринужденным и добродушным. Благодаря остроумию и умению подойти к людям ему очень многое сходило с рук. Например, Питер мог запросто рассказать самый непристойный анекдот, он мог ухаживать за вашей женой, расплескивать вино, хамить хозяйке дома, жаловаться на жизнь — вообще делать все что угодно. Никто никогда на него не сердился, даже не делал вид, что сердится.
Лаборатория Питера Рендала находилась на пятом этаже крыла, занимаемого биохимическим отделением. Я шел по коридору и вдыхал запах, присущий всем лабораториям, — смесь ацетона, бунзеновских горелок, жидкого мыла и реактивов. Чистый, резкий запах. Его кабинет был невелик. Девушка в белом лабораторном халате сидела за столиком и печатала на машинке. Она была удивительно хороша собой, как, собственно, и следовало ожидать.
— Да? Могу я быть вам полезной?
— Я ищу доктора Рендала.
