— Знаю, конечно. — Старичок указал большим пальцем в сторону улицы. — Они работают по ночам в «Электрическом апельсине». Все негры там околачиваются.
— Спасибо, — сказал я и пошел к выходу.
— Будьте осторожней, — посоветовала на прощанье старушка.
Элан Зеннер поразил меня своими размерами. Я прикинул, что росту в нем метр восемьдесят пять и весу килограммов сто.
Натолкнулся я на него, когда он выходил из закрытого стадиона «Диллон» после окончания тренировки. Зеннер был прямо, из душевой; его короткие черные волосы еще не успели просохнуть, и он старательно протирал их, словно исполняя совет тренера никогда не выходить с мокрой головой. Он сказал мне, что спешит пообедать и сесть заниматься, так что разговаривать нам пришлось на ходу, пересекая мост Ларса Андерсона по направлению к общежитиям Гарвардского университета. Сначала я болтал о пустяках. Зеннер учился на последнем курсе Леверетского колледжа. Основным предметом у него была история. Он сказал, что недоволен темой своей дипломной работы. И никак не может решить, стоит ли ему соваться на юридический факультет. На юридическом со спортсменами не больно-то цацкаются, только отметки подавай. Может, лучше все-таки податься на юридический в Йель. Говорят, там повеселей.
Наконец я заговорил о Карен.
— Как, и вы о том же?
— Не понимаю.
— Это уже второй раз за сегодняшний день. До вас здесь побывал Чудила.
— Чудила?
— Отец ее. Она его так называла. Она его по-всякому называла.
— Вы с ним говорили?
— Он приезжал ко мне, — уклончиво сказал Зеннер. — Ну и… я послал его подальше. Потому что не хочу в это впутываться.
— Но вы и так уже впутались.
— Черта с два! — Он стал переходить дорогу, ловко лавируя между машинами.
— Вы знаете, что с ней произошло? — спросил я.
— Послушайте, я знаю об этом больше других, больше даже, чем ее родители, больше, чем кто бы то ни было.
— Но вы не хотите впутываться.
— Выходит, что так.
— Видите ли, — сказал я. — Это ведь очень серьезное дело. Одного человека обвиняют в ее гибели. Вы должны сказать мне все, что знаете.
— Она была хорошая девчонка, — сказал он, — но у нее были свои трудности. Были у нас с ней и общие трудности. Началось все как нельзя лучше, а потом трудности слишком уж разрослись, и на том дело пришлось кончить. Вот и все. А теперь отстаньте от меня!
— По ходу процесса защита вызовет вас как свидетеля. А там уж придется давать показания под присягой.
— Нигде никаких показаний я давать не собираюсь.
