— Доказательств, что доктор делал операцию этой девушке, нет. Все до одной улики косвенные.
— Не забудьте, что судить его будут в Бостоне.
— Судите его где-нибудь в другом месте, — сказал я.
— На каком основании? На том, что общественное мнение здесь для него неблагоприятно?
— Вы говорите о технической стороне дела. Я говорю о спасении человека.
— В технической стороне кроется сила закона.
— И его слабость.
Он в задумчивости посмотрел на меня:
— Единственный способ вызволить доктора Ли — это доказать, что он не делал операции. Для этого нужно найти действительного преступника. Мне кажется, шансы на это весьма слабы.
Когда я вернулся домой, оказалось, что Джудит с детьми все еще у Бетти. Я смешал себе еще один коктейль — на этот раз крепкий — и уселся в гостиной. Устал я до полусмерти, и нервы мои совершенно расходились.
У меня скверный характер. Я знаю это и стараюсь сдерживаться, но, факт остается фактом, я резок и бестактен. Наверное, потому, что склонен к мизантропии — может, именно по этой причине я и сделался патологоанатомом. Оглядываясь на прожитый день, я понял, что выходил из себя слишком уж часто. Глупо: я ничего не выигрывал от этого, а проиграть мог, и довольно сильно. И тут зазвонил телефон. Говорил Сандерсон. Он начал с сообщения, что говорит по больничному телефону.
— Ясно! — ответил я: у больничного телефона по меньшей мере шесть параллельных аппаратов.
— Как у вас прошел день? — спросил Сандерсон.
— Интересно, — ответил я. — А у вас?
— Кое-что произошло и у меня, — сказал Сандерсон.
Я так и подозревал. Очевидно, каждый, кому я становился поперек дороги, сразу же начинал давить на Сандерсона. Иными словами, поднялся хор голосов, настойчиво требующих вернуть меня в лабораторию или найти на мое место нового человека.
— Скажите, что у меня третичный сифилис. Это подействует.
Сандерсон рассмеялся:
— Я справляюсь пока что. У меня шея крепкая. Некоторое время еще выдержит. — И, помолчав, прибавил: — Сколько времени это еще продлится?
— Не знаю, — ответил я. — Тут кое-какие осложнения.
— Загляните ко мне завтра, и мы все обсудим.
— Хорошо, — сказал я. — Может, к завтрашнему дню я буду больше знать.
Джудит посидела со мной, пока я завтракал. Дети еще спали, и мы были одни.
— Что ты думаешь предпринять сегодня? — спросила она.
— Еще не знаю. — Я только что сам задал себе этот вопрос. Необходимо было многое выяснить, очень многое. В особенности относительно Карен и миссис Рендал. Я почти ничего не знал ни о той, ни о другой. — Начну с Карен, — сказал я.
