— Что такое? — спросил он.
— Я хотел бы поговорить с вами насчет Карен Рендал.
— Я все уже объяснял. Сто раз объяснял. Поговорите с доктором Карром.
— С ним я уже говорил.
Уайтинг провел рукой по волосам и сказал, обращаясь к жене:
— Не волнуйся, дорогая. Принеси чашку кофе, хорошо? — Он повернулся ко мне. — Выпьете кофе?
— С удовольствием.
Мы прошли в гостиную. Комната была небольшая, мебель дешевая и расшатанная. Но я чувствовал себя здесь как дома: прошло всего несколько лет с тех пор, как я сам был стажером. Я хорошо помнил и вечную нехватку денег, и постоянное напряжение, и чудовищное расписание, и неприятные обязанности, которые приходилось выполнять. Я хорошо помнил выводившие из себя звонки по телефону, когда среди ночи дежурная сестра вдруг решала узнать, можно ли дать больному такому-то еще одну таблетку аспирина. Я хорошо помнил, как трудно вылезать из постели, чтобы осмотреть больного, и как легко допустить ошибку на рассвете.
— Понимаю, вы очень устали, — сказал я. — Я вас долго не задержу.
— Нет, нет, — ответил он с жаром. — Если я могу чем-то помочь. На данном этапе, я хочу сказать…
Вошла жена с двумя чашками кофе. Она бросила на меня сердитый взгляд. Кофе оказался жидкий.
— Меня интересует момент прибытия пациентки в больницу, — сказал я. — Вы были в приемном покое?
— Нет. Я прилег. Меня вызвали около четырех утра. Я спал, не раздеваясь, в комнатушке рядом с приемным покоем. Проспал совсем немного, и тут меня разбудили. Я еле разлепил глаза. В смотровую вошел как раз, когда туда вносили больную.
— Она была в сознании?
— Да, но дезориентирована. И очень бледна. Она ведь потеряла массу крови. Состояние лихорадочное. Бред. Мы не смогли поставить ей термометр — она все время сжимала его зубами, но на ощупь определили: под сорок. Стали проверять на совместимость, чтобы сделать переливание крови. Сестры завернули ее в одеяло и подложили ей что-то под ноги. Затем я осмотрел ее. Кровотечение, совершенно очевидно, было маточное, и мы поставили диагноз — выкидыш.
— Кстати, о кровотечении, — прервал его я. — Не заметили вы каких-нибудь частиц, следов ткани? Плаценты?
— Нет. Но ведь кровотечение началось давно. Ее одежда… Он посмотрел вдаль, словно вновь представлял себе всю картину, — Ее одежда была насквозь пропитана… Сестры с трудом раздели ее.
— Говорила она что-нибудь внятное?
— В общем, нет. Время от времени бормотала что-то. Кажется, про какого-то старика. Своего ли отца или просто какого-то старика. Не знаю. Лишь когда начали разрезать на ней платье и белье, она стала хвататься за лоскутья и пыталась натягивать их на себя. Раз она сказала: «Зачем вы со мной так?» А потом: «Где я?» Но это все в бреду, бессвязно.
