Совсем сдвинула Былинка тонкую, мокрую бумажку.
— Корабль! — кричит Соколов.
На страницу тетради переснялся желтый корабль с белыми парусами. Бока у корабля выгнутые и блестят точно покрытые лаком.
Плывет по синей-синей воде корабль.
— Хотел бы я на таком поплавать, — говорит Соколов.
— А теперь пересними вот эту, — просит Былинку Миронов.
— Вот эту? — спрашивает Былинка и начинает переснимать новый рисунок.
Выходит птица — головка отливает разными цветами: малиновым, зеленым, синим.
И вдруг звонок. Это школьный сторож, дядя Вася, звоня в колокольчик, поднимается по лестнице.
Кончилась, значит, перемена. А ребята все еще не расходятся по местам. Былинка переснимает красные розы венком.
Пятнадцать маленьких пышных роз появляются на белой странице тетради. И все они блестят, будто их только что попрыскали водой.
— Подумайте! — говорит Былинка. — Какие хорошие попались переснимательные! Ни одна картинка не испортилась.
— Где покупала? — дергает ее за рукав Соколов.
— У Пилсудского, — отвечает Былинка.
— Петька, — говорит Соколов Миронову. — Пойдем сегодня прямо со школы к Пилсудскому — покупать переснимательные.
— А сколько у тебя мелочи? — спрашивает Миронов.
Соколов лезет в карман своих широких штанов.
— Тридцать одна копейка. На два листа хватит.
— Когда будешь покупать переснимательные, нужно выбирать начальные номера серии, — говорит Киссель, — или смотреть насквозь.
Былинка мотает головой.
— Нет. Хорошие переснимательные, когда на них много клею. Я, когда покупаю, всегда сначала потрогаю. Если липнут к пальцам, значит, хорошие. Вот как нужно выбирать переснимательные!
Пустой коридор. Давно уже закрылись двери классов. И за всеми дверьми тихо.
А второй класс все еще шумит — ждет учительницу. Вот вышла из учительской Софья Федоровна, толстая, низенькая, с тяжелым потрескавшимся портфелем. Она медленно поднимается по ступенькам лестницы. Воротничок у нее из пожелтевшего кружева. Верно, очень старое кружево, в сундуке слежалось. И никто, кроме нее, теперь так волосы не причесывает: над лбом напуск, а на макушке башенка. Это когда-то, еще до революции, носили такую прическу.
Поднялась наверх Софья Федоровна. Отворила дверь во второй класс. Из двери вырвался гул, звонко прозвучал в пустом коридоре и утих.
— Мы пришли учиться. И никто не смеет нам мешать! — говорит Софья Федоровна.
С тяжелым стуком ложится на стол ее портфель. До чего туго набит, — кажется, вот-вот не выдержит, щелкнет замком, раскроется и все из себя вывалит.
