— Знаешь, про что я все думаю? Ведь он же нас не видел!
— Как не видел? Когда!
— Да тогда, ночью.
Соколов придвинулся близко к Миронову.
— Не видел, ты говоришь?
— Ну конечно, не видел. Я тогда в оба глядел, и никого на Гражданской не было. Он только потом догадался, когда мы у будки струсили.
— Ну, значит, можно и отпереться! — прошептал Соколов.
— Понятно, можно, — кивнул головой Миронов, — непременно нужно отпереться.
Соколов с Мироновым еще пошептались немного и побежали в класс.
Перед самой классной дверью Миронов остановил Соколова и сказал ему еще тише, чем прежде:
— Ты, смотри, при ребятах этих разговоров не заводи — ни со мной, ни с Кисселем. И не подходи ко мне лучше!
— Ладно!
Соколов и Миронов тихонько вошли в класс. У дверей они задержались.
Екатерины Ивановны еще нет, а ребята уже на местах. Только тихий гул стоит над партами, будто пчелы жужжат в кустах. Это ребята между собой потихоньку разговаривают.
Со всех сторон только и слышно: «Пилсудский, Пилсудский».
Миронов и Соколов оба разом покосились на Кисселя. Он тоже на своей парте сидит, перед самым учительским столом. Глаза у него бегают, а уши так и горят, как после драки.
— Киссель-то, — прошептал Миронов, — сидит, как на крапиве!
В это время быстро отворилась дверь — и вошла Екатерина Ивановна.
В классе сразу утихло жужжание, наступила полная тишина. Потом все, как по команде, поднялись с места.
— Здравствуйте, Екатерина Ивановна!
Так громко и дружно ребята никогда еще не здоровались с учительницей.
Один Миронов не успел вовремя встать. Только он приподнялся, как все остальные уже сели на места. Не заметила Екатерина Ивановна, даже не посмотрела на него.
Она совсем такая же, как была вчера, ничуть не строже. Спокойно подошла к учительскому столу, раскрыла портфель, достает учебники.
— Ребята! — говорит Екатерина Ивановна. — Что вы с Софьей Федоровной проходили? Помогите-ка мне разобраться. Пусть кто-нибудь скажет, на чем вы остановились по арифметике.
С места поднимается Былинка.
— Дроби начали… — отвечает она. — Круг сначала на две, потом на четыре части делили.
— А по русскому? — спрашивает Екатерина Ивановна.
— А по русскому, — говорит громко Шурук, — остановились на шипящих.
— А по естествознанию остановились на четвероногих! — кричат с задних парт. — На четвероногих!
Екатерина Ивановна улыбается и не торопясь переметывает страницы учебников.
А Миронов все смотрит на нее. Нет, ничего она про фонарь не знает. Может быть, и правда Пилсудский приходил карандаши продавать.
